Игры для взрослых мальчиков
Шрифт:
— Тащите дрова! Ну, чего уставились?!
И опять понеслись радостные крики через всю поляну…
Шведы дружной парой бросились ломать погибшие в прошлые годы корявые ольховые сучья.
Глеба тронул за плечо чернявый итальянец.
— Ты ведь не такую охоту имел в виду когда мы с тобой сегодня спорили?
— Нет, конечно… Извини, я немного погорячился с этим мероприятием. Думал, что все будет совсем не так. Просто хотел вас отвлечь от грустных мыслей.
— Понимаю.
О'Салливан хорошо
Перед маленьким пока еще костерком быстро росла куча разнообразного топлива. С гиканьем и неприличными возгласами иностранные граждане участвовали в общей работе. Погреться и обсохнуть у жаркого костра хотели все.
— Молоко в палатке.
Бориска еле разжимал губы, не глядя в глаза старшему товарищу.
Он уже наслушался восторженных рассказов очевидцев об удачной охоте, выдержал хвастливый натиск восторженного и гордого Тиади, даже зачем-то подошел ненадолго к мертвому гусю.
Жизнь продолжала в этот день жестоко разочаровывать Бориску.
— Глеб, а ведь это нехорошо — воровать.
— Ах ты, праведник ты мой! Конечно, нехорошо. В этом я с тобой весьма согласен и поэтому не спорю.
— …А если нехорошо, — продолжал гнуть свою справедливую линию Бориска, — то почему ты сознательно совершил такой поступок и показал плохой пример другим людям?
— Ты переживаешь?
Глеб Никитин с усмешкой посмотрел на своего юного друга. Честь и совесть отряда сильно и одновременно покраснели.
— Опять правильно делаешь. Не к лицу мелкоуголовные наклонности современному российскому человеку!
— Ладно. Для ясности. Для твоего душевного равновесия.
Покручивая в пальцах мелкую еловую веточку, Глеб загляделся на вырастающий костер.
— Пацана с гусями в поселке видел?
— Ну…
— Рапортуйте разборчиво, юнга! Не ковыряйте в носу и не жуйте добытые там прелести. Заметил, как я разговаривал с тем мальчишкой?
— Да-а.
Борискино презрение почему-то начало слабо таять.
— Ну, так вот, гражданин общественный прокурор, и выскочил-то я тогда из машины, чтобы с мамашей этой пастушка провести переговоры.
— А зачем тебе с ней было говорить?
— Думай, Борисыч, думай, включай свою неразработанную голову на полную мощность!
Командовать собственной одинокой головой было еще трудней, чем многочисленным отрядом «Ромео», и поэтому Бориска напряженно морщился.
— Я купил у нее одного гуся, живого, на корню, и договорился, чтобы в нужное время он и его собратья были оставлены пастись на машинном дворе.
— Ты заплатил за этого… за которого Тиади? Значит, мы не украли убитого гуся?!
— Нет. Как ты мог такое про меня подумать?!
И Бориска заимел в свою коллекцию еще один ласково-укоризненный
Проголодавшийся больше всех Николас вытащил в толпу молоко. В продолжение разговора с юным правдолюбцем Глеб Никитин встречно уколол его:
— Надеюсь, ты не обманным путем приобрел это прекрасное эмалированное ведро?
И получил солидный Борискин ответ.
— Прекрати, командир! Я обещал с возвратом. Доярки мне поверили!
Пока они беседовали о нравственности, остальные мужики с хохотом пили молоко. Сильный голландец держал ведро на весу, а остальные страждущие по очереди приникали к нему, как к большому доброму молоковозу.
Глеб усмехнулся, когда к источнику жадно приник О'Салливан и лишние белоснежные струйки побежали по его подбородку.
«Гигиена, брезгливость… Нормальный ведь парень, когда проголодается».
— Докладывай. Спокойно, без эмоций и подробно. Готов?
— Да, я все записал. Никто меня не заметил.
Своевременное облегчение совести сильно отразилось на взаимоотношениях отцов-командиров. Бориска опять нечеловечески уважал Глеба. И поэтому затараторил.
— Полотенце синее, маленькое, два мешочка полиэтиленовых с новыми носками, жвачка, две пачки, ментоловые, мыло в мыльнице, зубная паста, почти полная с зубной щеткой… Ой, пропустил! Еще была одна зубная паста, целая, в другом пакетике, вместе со станками бритвенными, одноразовыми. Станков — шесть, «Жиллет», с полоской. Так, дальше… Фотоаппарат еще был, ну, ты же его сам видел! Тиади же его и на катере, и в лесу вытаскивал!
Глеб невнимательно кивнул, подтверждая.
— Что еще?
— Еще книга была, небольшая такая, вроде как про путешествия, я обложку посмотрел, дальше не стал читать, трусы, двое, ну, такие обыкновенные, гражданские… Фотография женская в рамочке маленькой, пластмассовой, как зеркальце; чехол, ну, ножны такие старые, рваные, майка «Рибок» без рукавов…
— Стой!
Они оба одновременно оглянулись.
Выкрик, которым капитан Глеб остановил Бориску, сильно выделялся на фоне их тихого шепота, но коллеги были заняты дегустацией молока, и поэтому никто не обратил на это досадное недоразумение никакого внимания.
Глеб взял мальчишку за плечи.
— Еще раз, какой чехол?
— Для ножика, ну, ножны такие обыкновенные, коричневые, из кожи. С заклепочками.
— Пустые?
— Ну да… Правда, извини, я внутрь их глубоко не лазил, может быть, что-нибудь такое мелкое там и было… Но ведь ты же и не предупреждал, чтобы так подробно-то, а?!
— Без ножа? Главное — ножны были без ножа?
— Да, одни, легкие такие.
— И в рюкзаке нож не валялся?
— Нет, я все проверил! Там еще в пакетиках были…