Игры Людей
Шрифт:
– Вы снова пришли, – медленно и свистяще проговорила она, словно ее глотка не была приспособлена для обычного языка. Март так и не спрашивал, откуда Ли по-ихнему умеет. «Снова» – значит, не родная сестричка, а та самая, которую они убивали много лет назад в другом месте. Март бы такого не простил. Он не любил, когда его убивали, даже если не насмерть. Значит, как-то они умеют перемещаться по своим запретным землям. – Почему вы не хотите оставить нас в покое?
– Хотим! – с излишней горячностью выпалил Ли. Март усердно закивал. – Прости, хозяйка, нас и правда вынудили. Мы смертные, поэтому… поэтому мы всегда стараемся
Его голос угас. Еще бы. Под таким взглядом не голос, огонь замерзнет.
– Вы хотите сокровищ?
– Нет, – дружно сказали они, так же дружно порадовавшись, что золота не брали. Ли продолжил: – Мы не знаем, это просто украшения или амулеты. Нам не нужны украшения, потому что мы не женщины, но амулет здесь мог бы…
– Вы хотите оружия?
– Нет, госпожа. Только чтобы пройти. А этот кинжал ты мне даровала. В прошлый раз.
Март ненавидел себя за севший голос. Но оправдывал. Посмотреть бы сейчас на герцога Мика… то есть посмотреть, как бы он себя вел. И Март, не особо интересуясь, надо ли ей знать причины, все же объяснил. Иногда заикаясь. Все выложил про герцога Мика. И пусть хоть пошлет к нему скелеты, пусть хоть сама слетает, пусть хоть молния его поразит… Март вдруг вспомнил, как удивился, когда услышал от Ли, что поражает именно молния, а не гром. О боги, ну почему всякая ненужность в голову лезет.
– Вы не желаете оставить нас в покое. Вы такие неугомонные.
Они стояли на коленях, повесив головы. Неугомонные. Как это она мягко. Ведь ни перед кем на коленях-то не стояли, даже в храмах… Да и не бывали они в храмах. Вроде как зачем нам, мы с Игроками и без посредства жрецов беседовали. Пинка им давали для ускорения, чтоб не мешкали, мордой в грязь укладывали – это было, а вот на колени не становились. Только когда им кольца сдерживания надевали, но это не и почтительности, а чтоб падать невысоко было.
Рубашка и так была мокрой от пота, а тут, кажется, даже и кольчуга проржавела. Странное чувство, одновременно обливаться потом и чувствовать холод. Сказал бы – могильный, да кто ж их могилами тут обеспечит… Успеть бы попрощаться с Ли. Пусть. Главное – вместе. С прежним Ли.
– Уходите. Оставь себе кинжал. Остальное верните.
Они очень охотно скинули прочные куртки, сняли шлемы, сложили все оружие. Пусть скелеты обратно по корзинам да сундукам разносят. Спохватившись, Март выложил из кармана и склянки, а Ли стащил с мизинца кольцо. «Оставь», – просипела прекрасная страшила, и Ли послушно напялит кольцо обратно.
– Вы честные. Не надо говорить о том, что здесь были.
Сумасшедшие они, что ли? Еще не хватало – хвастать собственным безумием. А Фамиен за сто миль обходить всю оставшуюся жизнь, пусть герцог сам себе что хочет, то и добывает.
Поклонившись созданию, которому и названия-то не было, они растерянно огляделись и, повинуясь жесту, пошли в сторону совершенно отвесной скалы. А в скале открылась пещера. О боги… В темноте?
Оказалось, кольцо все ж непростое, оно давало свет, тусклый, неприятно синий, однако хоть видно было, куда ногу ставишь. Ответвлений не попадалось, и на том спасибо, заблудиться в пещерах – врагу не пожелаешь. Разве что герцогу
Через два часа Март выбился из сил. Серьезных ран он не получил, зато несерьезные, выждав, пока он не успокоится, накинулись разом. Да и Ли не шел, а ковылял. Ну да, ему ногу зацепили повыше колена, последнюю малую скляночку потратили, чтоб он ходить мог.
Вдруг Ли с мазу хлопнул себя по лбу и вытащил из кармана штанов непонятную бутылочку. Какое-то время они ее рассматривали, так и не рискуя открывать, потом переглянулись и дружно вздохнули: придется возвращаться, раз честными их сочли. Оставишь здесь бутылку, а она и обидится, нагонит – и все, уж точно мало не покажется.
Они потащились в обратном направлении и за первым же поворотом наткнулись на стайку скелетов с мечами. Ну спасибо, Лумис, втянул ты нас, мало нам игр людей, так надо было вляпаться…
– Мы хотим вернуть! – неприлично поспешно выкрикнул Ли, вытягивая руку с бутылочкой. У скелетов же ушей нет, как они могут услышать?
Услышали, нет ли, но жест поняли. Один, слегка погромыхивая костями, неведомо как державшимися, подошел, забрал флакон и отправился обратно. Остальные не шевельнулись.
– Почетный эскорт, – проворчал Ли сквозь зубы, похоже, стыдясь торопливости. Как бы он сам выразился, недостойной торопливости. – Провожают нас. В мешках точно ничего нет?
– Мы ничего и не складывали в мешки. Только свое да от герцога полученное.
– Тогда пошли.
Они не шли. Брели. Спотыкались и поддерживали друг друга. Марту все мерещилось легкое погромыхивание сзади, и он тратил много сил, чтоб не оглядываться каждые двадцать шагов. Невыносимо болела голова, по которой его огрели в последнем бою, не будь шлема, череп бы проломили. А интересно, не воскресают ли те шальные дураки, которых все же заносит в запретные земли жажда поживы или риска и которым не удается выжить, но уже в виде скелетов или полусгнивших трупов?
– Нога сейчас отвалится, – проскрежетал Ли. Март подставил ему плечо, и Ли благодарно навалился. Кольцо можно было и снимать, искры, что у Марта из глаз летели, не хуже бы осветили путь…
А путь кончился за следующим поворотом. Выход из пещеры. Они на радостях даже ходу прибавили, выбрались – и рухнули на молоденькую нежную травку. Весна.
Рядом звякнули мечи. Те самые, которые они оставили, найдя другие, покруче. Спасибо, красавица, подумал Март, с одним кинжалом на двоих много не навоюешь, а тут и волки могут водиться, и более страшные звери. Например, люди. А мечи добрые, хоть и обычные. Март попробовал вообразить, как он шествует по улицам с сияющим магическим клинком, а у Ли лук золотой, вроде того, что однажды они в Игре получили, так из того лука даже Лумис не промахивался.
Не получилось. Или голова слишком сильно болела, или просто картина была неправильная. Нечего магии делать в мире смертных. Никакой. А рунные кинжалы не магические, они просто ужасно древние, потом разучились такую сталь делать. Руны – для красоты, даже если мастер, их наносивший, верил в волшебство…
Наверное, исключительно красота тени у разрушенных стен убивала, усмехнулся про себя Март и закрыл глаза. И выпал из мира. То ли заснул, то ли потерял сознание. Только вечером и очухался, замерзнув чуть не насмерть. Ли, негромко ругаясь, пытался высечь огонь, да руки у него сильно дрожали. Когда пил, не дрожали.