Игры с огнем
Шрифт:
— Спасибо за поддержку, Николай Александрович, — искренне поблагодарил я. — Но, как видите, ситуация разрешилась благополучно.
— Благополучно? — профессор недоверчиво покачал головой. — Вы вернулись с Лубянки с повышением! Такого на моей памяти еще не бывало. Что-то здесь не так…
— Просто разобрались в ситуации, — твердо сказал я. — А теперь давайте вернемся к нашей работе. Вы упоминали какие-то прорывы с новой маркой стали?
Профессор пристально посмотрел на меня и понял, что я больше ничего не могу сказать. Мы поговорили
— Понимаете, Леонид Иванович, Коробейщиков обнаружил, что если добавлять молибден не в начале плавки, а на финальной стадии, то структура стали становится гораздо более однородной. А Оскарович придумал, как использовать автоматическую сварку под флюсом для соединения бронелистов. Такого еще никто в мире еще не делал!
— С этими людьми работайте особенно плотно, — поручил я. — Их разработки критически важны для танкового проекта, который теперь получил высший приоритет.
— Но как же нефтяные месторождения? — удивился профессор.
— И они тоже. Теперь у нас два главных проекта: танки и нефть.
После ухода Величковского наступила короткая передышка. За окном тянулась нескончаемая вереница грузовиков «Полет», перевозивших нашу продукцию по назначению. Из открытой форточки доносился гул города, шум моторов и обрывки разговоров.
Шкаф в углу кабинета отодвинулся. В кабинет вошел Мышкин. Не через приемную, а с другого входа.
С потайного, чтобы можно было быстро выйти на улицу через боковой коридор. Дверь в этот ход находилась за шкафом с архивными бумагами. Шкаф отодвигался специальным механизмом.
В свое время я специально сделал этот потайной ход. На всякий случай. О нем мало кто знал.
Улыбнувшись, Мышкин прижал указательный палец к губам.
— Ну что, Леонид Иванович, — тихо сказал мой шеф безопасности. — Хотите знать, как именно Студенцов вас подставил?
Глава 17
Управление империей
Мышкин нисколько не изменился.
Невысокий, сутулый человек с лицом, которое легко забыть через минуту после встречи. Идеальный облик для сотрудника секретной службы.
— Вернулись, значит, — констатировал Мышкин, задвигая за собой шкаф. — И с повышением, как я погляжу.
— Садитесь, Алексей Григорьевич, — я указал на кресло. — Рожков не с вами?
— Передавал привет, — Мышкин опустился в кресло и достал потрепанную папку из внутреннего кармана пиджака. — Удалось разобраться с вашим делом. Вся эта история была тщательно спланирована Студенцовым.
Он раскрыл папку и достал несколько листов с пометками.
— Действовал он хитро. Через своего человека в ОГПУ. Некоего Лаврентьева, заместителя начальника экономического отдела. Подготовили на вас целое досье, «факты» собирали два месяца.
— Какие именно обвинения? — спросил я, хотя примерно
— Трехслойный пирог, как любит Студенцов, — Мышкин перелистнул страницу. — Нижний слой — экономические нарушения. Якобы нецелевое использование средств, завышенные сметы на месторождении, неучтенные поставки. Средний слой — связи с заграницей. Выписки о покупке иностранного оборудования через подставных лиц, переписка с немецкими инженерами. И верхний слой, самый опасный — «идеологически вредные методы управления». Внедрение буржуазных принципов хозрасчета, премирование руководящего состава, создание частных кооперативов на базе государственных предприятий.
— Профессионально сработано, — невольно отметил я. — Соединение реальных фактов с откровенной ложью. Я видел его фальшивки у следователя. Сделано качественно, ничего не скажешь.
— Ловко провернул операцию, — Мышкин нахмурился. — Документы на ваш арест подписал сам Менжинский. Сделал это после доклада Ягоды, который получил материалы от Лаврентьева.
— А истинная причина? — я знал, зачем спрашиваю.
— Нефть, конечно же, — коротко ответил Мышкин. — Студенцов давно глаз положил на ваше месторождение. А когда вы получили управление на все месторождения в Поволжье, он испугался. Решил нанести превентивный удар.
— Узнаю почерк, — я невесело усмехнулся. — Уничтожить конкурента чужими руками.
— Ошибся он только в одном, — Мышкин впервые позволил себе слабую улыбку. — Не учел, что вы сможете заинтересовать самого товарища Сталина. Я думал, что вы уже не вернетесь с Лубянки. А получилось наоборот — вы вернулись с новым статусом и прямым выходом на самый верх.
— Откуда у вас вся эта информация? — поинтересовался я.
Мышкин усмехнулся:
— Рожков умеет работать. Он лично поднимал ваше дело и обнаружил нестыковки.
Он помолчал, теребя пуговицу на потертом пиджаке, потом вдруг выпрямился, насколько позволяла его сутулая спина:
— Леонид Иванович, должен признать свою вину. Не уследил, не предупредил… Студенцов ударил неожиданно через свои каналы в ОГПУ. Я слишком поздно узнал о подготовке ордера. Это моя ответственность, и я готов…
— Оставьте, — перебил я. — Никто не ожидал такой наглости. Даже Орджоникидзе был захвачен врасплох.
Мышкин извлек из внутреннего кармана портсигар, протянул мне. Я покачал головой. Тогда он сунул папиросу в рот и поднес горящую спичку.
— Все же, я провалил свою работу, — упрямо продолжил он, раскуривая свою папиросу. — Служба безопасности существует именно для предотвращения таких ситуаций.
— Что сделано, то сделано, — я налил себе чаю. — Теперь главное извлечь уроки и нанести ответный удар.
— Насчет этого… — Мышкин слегка подался вперед. — У меня есть интересные материалы на Студенцова. Наш человек в его окружении передал документы о махинациях с алмазным фондом. Еще кое-что нашлось в архивах по его работе в Баку.