Игры с огнем
Шрифт:
— Понял, — в голосе Рихтера появились заговорщицкие нотки. — Уже приставил Лапина. Он внешне неприметный, но отличный аналитик.
— Хорошо. Что с расширением промысла?
— Геологи обнаружили перспективный участок в тридцати километрах западнее основной площадки, — доложил Рихтер. — Предварительное бурение показывает наличие богатого нефтеносного пласта. Кудряшов разрабатывает план разведки.
— Увеличьте темпы. С сегодняшнего дня проект получает высший приоритет. Ресурсы, оборудование, специалисты — все будет
— Вот это новость! — в голосе Рихтера слышалось приятное удивление. — У нас тут действительно большие перспективы, Леонид Иванович. Если все участки окажутся такими же богатыми, как первые скважины, это будет настоящая нефтяная сокровищница.
— Именно поэтому нам нужно ускориться, — подтвердил я. — Готовьтесь, в ближайшее время приеду с проверкой. И возможно, не один.
— Будем ждать, — отозвался Рихтер. — И… спасибо, что вернулись, Леонид Иванович. Без вас тут все начало рассыпаться.
Положив трубку, я на мгновение задумался. Две точки столкновения со Студенцовым. Магнитогорск и нефтепромысел.
Совпадение? Не думаю. Он явно готовил многоходовую комбинацию, чтобы захватить контроль над моей империей. Арест должен был стать лишь первым шагом.
Следующий звонок я сделал по черному телефону, связывающему с моей внутренней сетью:
— Соедините меня с полковником Полуэктовым.
Через несколько секунд в трубке раздался четкий, по-военному лаконичный голос:
— Полуэктов на проводе.
— Георгий Всеволодович, это Краснов. Появился новый срочный приказ сверху. Наш проект получил максимальный приоритет и режим особой секретности. Прошу вас с вашей командой немедленно прибыть в конструкторское бюро. Срок исполнения нам дали всего шесть месяцев.
— Так точно, — в голосе Полуэктова не было ни удивления, ни лишних эмоций. — Позвольте доложить, что основные расчеты по бронекорпусу уже завершены, чертежи готовы на восемьдесят процентов. Нужны испытания опытного образца башни. Мы планировали провести на Кубинке.
— Организуем в течение недели, — пообещал я. — Привлекайте всех лучших специалистов, независимо от прошлых заслуг или анкетных данных. Оценивать будем только по результатам.
— Разрешите обратиться к военным специалистам из Казани? — осторожно спросил Полуэктов. — У них есть интересный опыт по ходовой части.
Я задумался. Казань — это база советско-германского сотрудничества в танкостроении. С одной стороны, там действительно лучшие специалисты. С другой — слишком велик риск утечки информации.
— Только советских, — решил я. — Никакого привлечения иностранных консультантов. И максимальная изоляция проекта даже от наших военных. Только ограниченный круг лиц с личного разрешения товарища Ворошилова.
— Понял, — коротко ответил Полуэктов. — Будет исполнено. Мельгунова тоже привлекать?
— Обязательно, — подтвердил я. — Он лучший специалист по
— Еще вопрос, — Полуэктов понизил голос. — К нам поступил запрос из Казани. Их группа хочет ознакомиться с нашими разработками по дизельным двигателям для тяжелой техники. Как реагировать?
Я внутренне напрягся. Немцы уже пронюхали о наших работах. Значит, где-то есть утечка информации.
— Никакого доступа, — твердо сказал я. — Отвечайте, что все работы в этом направлении прекращены из-за технических сложностей. И немедленно усильте режим секретности. Проверьте всех сотрудников, имеющих доступ к материалам по дизелю.
— Будет сделано. И… разрешите вопрос личного характера?
— Слушаю, — я был немного удивлен таким оборотом от обычно сдержанного Полуэктова.
— Мы все ходили к товарищу Орджоникидзе, когда узнали о вашем аресте, — тихо сказал он. — Готовили коллективное письмо с поручительством. Рад, что все обошлось.
— Спасибо за поддержку, Георгий Всеволодович, — искренне поблагодарил я. — В следующий раз постараюсь обойтись без таких драматических поворотов.
Последний звонок я сделал Сорокину, который, несмотря на присутствие в здании, находился в своей лаборатории двумя этажами ниже.
— Александр Владимирович, — обратился я, когда в трубке послышался его голос. — Мне нужна лаборатория для испытаний дизеля в полной боевой готовности. Утепленная, с системой вентиляции и всем необходимым оборудованием. У нас в КБ есть такая?
— Понял, Леонид Иванович, — в голосе молодого инженера слышался энтузиазм. — Мы уже давно подготовили. Из пустующего корпуса бывшего литейного цеха. Мы его быстро переоборудовали под лабораторию. Стены толстые, шум не выходит наружу. Изолированные кабинки для испытания отдельных узлов, общий зал для сборки, специальная камера с системой охлаждения для длительных прогонов.
— Хорошо, — одобрил я. — Готовьте документы, сегодня же подпишу. И еще. Мне нужны результаты испытаний новой стали для бронелистов. Что там с прочностными характеристиками?
— Превосходные результаты! — возбужденно отозвался Сорокин. — Трехслойная конструкция с вязким средним слоем показывает сопротивление пробитию на тридцать процентов выше, чем у обычной гомогенной брони той же толщины. А если использовать наклонное расположение листов, как вы предлагали, эффективность возрастает еще больше!
— Готовьте демонстрационные образцы для полигонных испытаний, — распорядился я. — В ближайшее время к нам приедут представители военной приемки.
После серии звонков я почувствовал, как механизм моей промышленной империи постепенно возвращается к жизни. Словно огромный маховик, на раскрутку которого требуется значительное усилие, но зато потом он движется с неудержимой силой.