Игры с огнем

Тыналин Алим

— Прибудет с минуты на минуту. Ждет сигнала от наблюдателя.

Не успел он договорить, как послышался условный стук. Два коротких, один длинный.

Мышкин впустил высокого худощавого мужчину лет пятидесяти с аккуратно подстриженной седеющей бородкой. Его безупречный костюм-тройка и золотая цепочка от часов выдавали в нем человека из другой эпохи и другого мира.

— Господин Штернберг, — представил его Котов. — Представитель рижского «Русско-Латвийского банка».

— Роберт Оскарович, — латвийский гость слегка

поклонился, протягивая руку. — Имел честь быть знакомым с вашим батюшкой еще до войны.

Его русский был безупречен, лишь легкий прибалтийский акцент выдавал иностранное происхождение.

— Прошу садиться, — я указал на кресло. — Время дорого, поэтому перейдем сразу к делу.

Штернберг достал из внутреннего кармана пиджака тонкую папку:

— Я изучил материалы, переданные через вашего поверенного, — он кивнул в сторону Котова. — Должен сказать, масштаб операции впечатляет.

— Ситуация изменилась, — я подошел к небольшому несгораемому шкафу в углу, открыл его ключом из потайного кармана. — После недавних событий риски значительно возросли.

Котов разложил на столе схемы и расчеты:

— Леонид Иванович, я подготовил свежие данные. С учетом всех активов суммы значительно выросли по сравнению с прошлым годом. Магнитогорский комбинат, Кузнецкие шахты, автозавод, нефтепромысел… По самым скромным подсчетам, чистая прибыль составляет около двадцати миллионов рублей в год.

Штернберг присвистнул:

— Серьезные цифры, особенно по нынешним временам.

— Это только верхушка айсберга, — я достал из шкафа сводную таблицу. — Есть еще теневой оборот: кооперативы, артели, подставные фирмы. Итого около тридцати пяти миллионов рублей.

— И сколько планируете перевести?

— Максимум возможного, — я сел за стол. — После ареста стало ясно, что в любой момент все может рухнуть. Нужен солидный запас на черный день.

Штернберг внимательно изучил цифры:

— При текущем курсе это примерно… семнадцать миллионов швейцарских франков. Но перевести такую сумму без следов практически невозможно.

— А если разбить на части? — предложил Котов. — Использовать разные каналы?

— Именно это я и хотел предложить, — кивнул латыш. — Ни один канал не выдержит такого объема. Нужно задействовать минимум пять независимых схем.

Он достал из папки несколько листов:

— Первая схема — традиционная, через торговые операции. «Baltic Steel Trading» закупает у ваших заводов сталь по заниженным ценам, перепродает в Германию по реальной стоимости. Разница оседает на счетах в Риге.

— Объем? — спросил я.

— Не более четырех миллионов рублей в год. Больше вызовет подозрения.

— Маловато, — покачал головой Котов. — И риск велик. За экспортом металла следят особенно внимательно после дела Промпартии.

— Поэтому предлагаю вторую схему, — продолжил Штернберг. — Через закупку оборудования. Это как раз вписывается

в вашу легенду особого консультанта по промышленности.

Он разложил на столе новую схему:

— Вы заключаете контракты на поставку немецкого, шведского и американского оборудования. По документам стоимость завышается на тридцать-сорок процентов. Разница перечисляется на специальные счета в швейцарских банках.

— Это уже интереснее, — я изучил схему. — Какой объем выдержит этот канал?

— До десяти миллионов рублей в год. Индустриализация идет полным ходом, закупки оборудования никого не удивят.

— А какие банки? — Котов сделал пометку в блокноте.

— «Credit Suisse» в Цюрихе и «Union Bank of Switzerland» в Женеве. У нас есть надежные связи в обоих. Плюс филиал нашего банка в Лихтенштейне.

Я задумчиво постучал карандашом по столу:

— Хорошо, а третий канал?

— Патенты и технологии, — Штернберг понизил голос. — Это новая схема, еще не попавшая в поле зрения ОГПУ. Вы регистрируете на подставные фирмы в Европе патенты на разработки ваших институтов и КБ. Затем эти фирмы продают лицензии советским предприятиям, в том числе вашим. Деньги за лицензии уходят за границу совершенно легально.

— Гениально, — восхитился Котов. — И полностью вписывается в новый статус Леонида Ивановича как технического консультанта.

— Какой объем? — спросил я.

— До пяти миллионов рублей в год. Больше будет выглядеть подозрительно.

— Итого девятнадцать миллионов ежегодно, — подсчитал Котов. — Это уже серьезно.

— Есть еще два канала, — продолжил Штернберг. — Четвертый — через нефтепромысел. Создаем швейцарскую фирму, которая якобы консультирует ваших нефтяников. Пятый — через кооперативное движение. Но это уже детали.

Я встал и прошелся по комнате:

— Теперь главное — безопасность. Как обеспечить коммуникацию без риска перехвата?

Штернберг улыбнулся:

— У нас есть система двойного кодирования. Сначала сообщение шифруется стандартным коммерческим кодом, который знают в ОГПУ. Затем ключевые слова заменяются по особой таблице, известной только нам.

Он протянул мне небольшую записную книжку в сафьяновом переплете:

— Здесь таблица замен. Выглядит как обычный деловой блокнот с адресами и телефонами. На самом деле ключ к шифру.

Я пролистал страницы. Действительно, обычные записи, адреса, телефоны. Только посвященный мог увидеть в них систему кодировки.

— А контакты для экстренной связи? — спросил я.

— Сеть безопасных домов в Риге, Берлине и Цюрихе, — Штернберг достал еще один лист. — Здесь адреса и пароли. Запомните и уничтожьте.

Я внимательно изучил список, сопоставляя его с картой Европы в голове. Потом кивнул и бросил лист в камин, где тот мгновенно вспыхнул.

— Что с документами прикрытия? — спросил я Котова.