Игры смерти
Шрифт:
Заинтересованно вглядываясь в зыбкие контуры, он настроил самое максимальное приближение. На северо-западе на самой границе горизонта высоко в небо вздымалось черное как смоль строение. Поражали его размеры. На первый взгляд виднелась ширина в десятки километров и высота в несколько километров. Пожалел, что в Черной Саламандре нет обзорного стекла. Оно бы заботливо приблизило искомое строение, точно рассчитав размеры.
Но данных хватало и без того. Учитывая, что довоенная архитектура предлагала человечеству самые высокие здания не более километра в высоту, Дементий был шокирован.
Максимальное приближение снайперского прицела показало, что строение походит на муравейник: сотовая структура, темно-синий плотный материал. Но высота естественных муравейников мутантов в лесу редко превосходила высоту двухэтажного дома, к тому же мутанты выстраивали их из земли и всего, что попадалось под руку в округе. Никто никогда не применял неизвестные сплавы, насколько показывал анализ слизи мутантов.
Дементий собирался было рвануть планер прямо на строение, но тут же сам себя остепенил: планер зарядился лишь на четверть. А расстояние до цели было более десятка километров. К тому же никто не гарантировал ему защиту от мощной радиации, возникни такая по дороге.
В старом Китае с его извечной загазованностью человеку даже с помощью мощного бинокля не удалось бы разглядеть подобного строения на подобном расстоянии. Но за десятки лет округа очистилась от лишних примесей в воздухе. Радиоактивная пыль осела, не мешая обзору на чистом горизонте, и Демон видел то, что видел.
Приблизившись к самой земле, Дементий взял образец самой земли и рванул планер обратно к Содружеству. Предстояло сделать анализ почвы. Данные разведки по Китаю и увиденное никак не совпадало в его голове.
Планер вскоре приземлился на крышу. Дементий соскочил на землю и приблизился к антирадиационному модулю. Тот тревожно пикнул, вперился в посетителя, просканировал и удовлетворенно затих. Уровень радиации на костюме не угрожал составу.
Демон промчался в лабораторию, на ходу наткнувшись на Ольху.
— Куда мчишься, как угорелый?
— Китайскую землю исследовать.
— Зачем?
— Не фонит! — его голос едва не сорвался от восторга.
— Как не фонит? Ты со своей эпигенетической регуляцией совсем поди с ума сошел? Дай сюда, — заинтересовалась почвой Ольха и сама первой начала проводить опыты над образцами.
— Я в порядке, — отмахнулся бывший пациент. — Просто у нас настолько мало данных по Китаю, что хотелось проверить.
Потекли минуты ожидания… Анализы показали, что собранная почва лишена продуктов деления урана-235, 238 и плутония-239.
— Как такое возможно? — удивилась Ольха. — Ты точно собирал с поверхности?
— Точно. С полей. Открытая местность. Лопат в планере нет.
— На открытой местности после ядерных взрывов должно быть огромное количество изотопов, — проникновенно напомнила Ольха. — Во время взрыва образуется более трёхсот видов изотопов. Правда, их периоды полураспада от десятков тысяч лет до долей секунды. Однако, объединяет их всех одно — высокая активность. И… где она?
— Успокоилась? — ухмыльнулся Демон, так же пристально глядя на землю без явных
— Какой к чёрту успокоилась? — Ольха оторвалась от микроскопа и принялась за более детальные химические анализы. — Давай число беккерелей посмотрим. Распады за единицу времени не могут успокоиться даже в теории. Это процесс, который происходит постоянно! И от него зависит тяжесть последствий радиационного заражения.
— Да это понятно. Нам известно, что ИИ утюжил Китай всеми типами ядерного оружия, — даже не спорил Дементий. Но факт оставался фактом — земля была НЕ заражена.
— Да, — сама себя подбадривала Ольха, не веря в цифры на дисплеях. — И ядерные взрывы были наземными. То есть наведенная активность от потока нейтронов должна быть сто процентов! Нейтроны должны действовать на грунт. Частицы кремния, магния, углерода, натрия, калия и других должны преобразовывать их в прочие радиоактивные элементы. — она посмотрела на собеседника. — Все это поднялось в воздух с ядреным грибом и рассеялось по земле. Ты понимаешь?
— Понимаю, — спокойно ответил биолог. — Но земля чистая. И это не фокус… Как такое возможно?
— Да невозможно! — стояла на своем Ольха. — Радиоактивный след должен тянуться десятилетиями, а основные его следы деятельности выпадают на землю в течение первых суток. Если только…
— Что? — задумался наперед Демон. — Применение радиопротекторов?
— Нет, — скривила лицо Ольха. — Они помогают снять самые острые признаки лучевой болезни. Но только живому организму. Сульфгидрильные группы обладают противорадиационными свойствами, но их надо принять до начала радиационного воздействия. Да и при чём тут почва? Это не подводит нас к верным выводам по анализу даже в теории.
— Почему же? — прикинул Дементий, вспоминая данные в голове, источник которых не помнил. — Если загрязнение земли составило более пятидесяти Кюри на квадратный километр, то земля становится непригодной для земледелия. Но ведь поверхностный слой могли снять. Или…перемешать. Вспахать. Как вон мы землю роботами.
— Снять? Вспахать? — подскочила Ольха. — Ты в своём уме? Кому бы пришло в голову перерабатывать землю в зоне заражения в эти годы? Искателям? Так у них лапки, а не грабли.
— А что? Хорошая же идея со вспашкой. Да и как кому? Хотя бы тем, кто построил ту штуку под самое небо, — брякнул Дементий. — Все зависит от степени загрязнения, типа почвы и вида растений, которые могли бы использоваться после заражения.
— Что ты городишь, Демон?! Какая ещё штука под неба? Мы говорим о ядерном заражении! От него в почве накапливаются долгоживущие радионуклиды: стронций-90, цезий-137, рутений-103 и 106, прометий-147, церрий-144. Никто не посадит на полях с их максимальной концентрацией морковку!
— Но ты забываешь, что стронций-90 наиболее опасен для человека и животных. Поэтому на зараженных полях проводят агротехнические, агрохимические и другие мероприятия, уменьшающие переход стронция-90 из почвы в растения. Это как раз можно сделать путём удаления верхнего слоя зараженной почвы. Прецеденты подобному были ещё в Чернобыле. Целые гектары зараженной почвы просто срезали и удаляли.