Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков

Граменицкая Елена Владимировна

Когда она, сгорая от любопытства, вскрыла конверт и прочла несколько абзацев, то пришла в полное недоумение. Неужели это письмо написал Гай, ее любимый, нежный, внимательный, благородный человек? Стиль и манера изложения принадлежали отъявленному негодяю.

«Привет, ханни Элена!

Если ты наслаждаешься сейчас этими строками, то с большей вероятностью я уже отошел в мир иной, о чем ни секунды не жалею. Почему – сейчас поймешь и сделаешь собственные выводы,

если не глупая! А ты была всегда умной, понятливой девочкой, поэтому я с удовольствием оставил время, чтобы обратиться к тебе в последний раз. Кто, кроме родственной души может меня понять? Только не делай удивленных глаз, прочитав слово „родственная“! Да, ты всегда стояла на той же ступеньке, что и я, только вряд ли догадывалась об этом. Правда, мы были по разную сторону зеркала, разделяющего Свет и Тьму».

Он сразу разграничил положения вещей. Зачем?

«Знаешь, Элен, что слаще всего в жизни? Нет, не то, что ты сейчас подумала! Слаще всего – дергать за ниточки, поднимая безвольные конечности, влезать в чужую голову и заполнять ее своими мыслями и желаниями, заставляя никчемных существ исполнять любую прихоть и каприз Хозяина, то есть меня».

Боже мой! Гай действительно обладал даром внушения, но сейчас он представляется законченным прохвостом.

Чем дальше она читала, тем больше недоумевала.

«Но всему приходит конец, Элен. И мое тело, испытавшее все на свете наслаждения, устало, оно умирает по простой причине, что отравлено средствами, которые я применял все в большей дозе, чтобы продлить свое существование в мире волшебных грез и сладких фантазий, подсознательно спасаясь от присутствия в реальности. Таким образом, я старался восстановить равновесие и не дать ему полностью овладеть мною».

София догадалась. Элен знала об одержимости Гая другой сущностью. Но не догадывалась о главном: Другой всегда был под контролем благодаря кольцу, что сейчас лежит у Софии в сумочки и которое через полчаса вернется к Элен Коллинз. Но почему Гай сознательно ухудшает мнение о себе? Он словно специально утверждает Элен в мысли, что является исчадием ада, что ненавидел Томаса… Зачем он это делает? Боится разрушить мир фантазий, в котором Элен существовала десять лет и куда затащила своего мужа?

Не хочет ее разочаровывать, ущемлять самолюбие? Не дать почувствовать вину? Раскаяться?

Видимо, так…

Такси свернуло в лес. Сквозь величественные кроны янтарных сосен на покрытую мхом землю падали солнечные лучи, освещающие крохотные лужайки-островки, поросшие низкорослым кустарником. Сосновая роща предваряла ухоженный парковый ансамбль. Словно по линейке расчерченные тисовые и кипарисовые аллеи образовывали затейливый геометрический узор, который из-за мчащейся на скорости машины Софии не удавалось отследить.

– Сейчас вас ждет потрясающее зрелище, приготовьтесь, – шепнул вновь

подавший признаки жизни адвокат.

София улыбнулась.

«Подхалим».

Но Людвиг оказался прав. Стоило машине свернуть из боковой аллеи к поместью, как она замерла от восхищения.

Огромный фонтан, бьющий посреди прямоугольного пруда, устремлял высоко в небо потоки воды. На солнце падающие капли искрились подобно кристаллам «Сваровски», создавая вокруг струи радужный ореол.

– Это еще что. Смотрите вперед! Перед вами Торнбери.

София неоднократно посещала старинные замки во Франции и Германии. В Англии побывала в королевских покоях в Хемптон-корте и Кенсингстоне. Она еще ни разу не была гостем в особняках, находящихся в частном владении.

Величественный фасад двухэтажного дома в стиле скучного классицизма был украшен изящным дорийским портиком, над ним располагался просторный балкон, уставленный цветущими вазонами. В задней части дома, в отдельном крыле, угадывалась оранжерея. Лучи закатного солнца, пробивающиеся пучками сквозь облака, окрасили золотом массивные колоны, мраморные цветники с геранью, отражались в оконных стеклах. Казалось, дом живой и светится множеством глаз.

К главному входу прямо под дорийские своды вела дорожка, усыпанная белоснежным гравием.

Машина завернула за фасад дома и припарковалась.

– Не стесняйтесь, мадам Томилина. Ваш Уилл Лодж не столь впечатляющ, но не уступает в изяществе, – позволил себе очередную лесть адвокат, подходя к двери машины и помогая Софии выйти.

Она с наслаждением потянулась, разминая затекшие ноги.

– Нас ждут, господин Кронненберг?

– Вы меня недооцениваете, мадам. Я заранее договорился о встрече. Все Коллинзы в сборе. Полагаю, и малыш Майкл здесь. Идемте, – сказал Людвиг, подавая Софии руку.

– Подождите минуту, – женщина замялась. – Вы знаете, что господин Лэндол передал Элен письмо? Вот оно! – София достала конверт из кармана сумочки и протянула адвокату.

Тот отступил на шаг.

– Пожалуйста, передайте его. Я хочу просто посмотреть на нее, не более того. Если она задаст про покойного вопросы – ответьте. Но прошу, сохраните в тайне мое положение. Представьте хотя бы… своим секретарем.

Людвиг в недоумении вздернул бровь.

«Странная особа. Хорошо, сделаю, как она хочет. Тем более ее просьба не обременительна».

София внимательно следила за выражением его лица, недоумевая, почему она снова слышит мысли собеседника.

Словно способность, дарованная Гаем, так и осталась в ней.

Подойдя к главному входу, Людвиг протянул руку, но зуммер открывающейся двери предупредил звонок. София удивленно огляделась в поиске видеокамеры. Действительно, старинное поместье вооружилось современными средствами видео наблюдения. Об их приезде знали, стоило машине миновать внешнюю ограду парка.

Людвиг Кронненберг смело вступил в прохладу холла, София поспешила за ним.