Их [колючая] роза

Эвис Инея

Её супруг явно не довольный таким беспечным поведением жены, дёргает её за локоть, уводя в лифт, из которого мы все вышли.

— Обязательно привлекать к себе внимание? — недовольно бормочет «ленивец».

От чего я фыркаю. Они одним своим видом уже вызывают если не интерес, то ужас точно.

— Надо было сгладить впечатление. — Снисходительно пожимает плечами «извращенец», вальяжно вышагивая вперёд.

Мы останавливаемся у нужного номера, и я снова ловлю на себе грозные взгляды троицы.

—

Я с тобой зайду. — Сурово проговаривает «водитель», не доверяющий мне больше всех.

Выбора у меня нет.

Провожу ключ-картой по датчику, раздаётся сигнал, и я вхожу в знакомые стены с щемящим чувством в груди.

Слышу звуки суеты, но останавливаюсь и оборачиваюсь.

— Можешь хотя бы у двери попастись? — шиплю возмущённо.

— Дверь в комнату не закрывай. — Гневно сверлит глазами, но дальше не идёт. — Если ваши голоса затихнут хотя бы на пару секунд, я войду.

Недовольно пыхтя, шагаю на раздающиеся звуки из соседней комнаты и распахиваю двери-купе на всю ширь.

Глава 21

Подруга вздрагивает и ошарашено смотрит на меня.

— Рита… — медленно выдыхает, а я, помня про две секунды, тут же восклицаю, лишь бы пауза не затянулась.

— Юля-я-я! — кидаюсь ей на шею. — Не видела тебя несколько часов, а так соскучилась, будто год не встречались.

— Рита… — повторяет изумлённо подруга, словно считала меня мёртвой и тут вдруг увидела мой дух.

— Я, я это.

— Боже… — наконец, чувствую её руки на своей спине. — Ты в норме? Что случилось? Где Кеша?

— Вот о нём давай лучше не будем! — отстраняюсь от неё и тяжело вздыхаю. — Этот урод жёстко меня подставил.

— Как? — тихо выговаривает, продолжая растерянно разглядывать меня.

— Ты знала, что его папа местный наркобарон?

— Его… папа?

— Да, да. Короче, Юль, мой тебе совет, не связывайся с ним. Он такую херню про меня бате наговорил, что я чуть вазой его не прибила прямо там.

— Прямо там? — нахмурилась Юлька. — Это где?

— Да неважно, — машу рукой, окидывая взглядом комнату, — важно, что он жив до сих пор и это… — вижу чемодан и разбросанные шмотки, — удручает. А ты что, съезжаешь?

Она тоже озирается по сторонам и несколько раз недоумённо моргает.

— Да я вообще не знала, что делать? — вдруг обречённо сокрушается, разведя руками. — У меня телефон разбился из-за тех ушлёпков. Ты умотала куда-то, а за тобой громила этот…. Я вернулась обратно, а там уже и Кеши не оказалось.

— Кстати, а что вы там делали? Почему из галереи ушли?

Она смотрит на меня, словно проматывает в памяти минувшие часы.

— Так мы тебя искать пошли, а нарвались на местную гопоту.

Я отчётливо помню, что Юльку выволакивали из здания, но совершенно не помню, была ли там вывеска или хотя бы табличка с наименованием.

Меня так возмутило всё действо, что по сторонам уже не глазела.

— И куда ты сейчас? Что с выставкой?

Спрашиваю и сама теряюсь в собственных мыслях. А что, собственно, близнецы со мной делать собрались? Просто за собой волочить? Так может ещё есть шанс хотя бы показ моих работ провести? Или во мне сейчас говорит наивная пригородная девчонка?

А даже если и провести, дальше то что?

Знаю! Смогу фотку толкнуть ещё дороже, если моё имя прогремит в культурных новостных лентах. И если получится, то братья просто обязаны будут за такие бабки обеспечить мне свободу. Жаль будет отдавать им эти деньги, но полотно не моё, значит и прав на неё я не имею. К тому же, что может быть дороже свободы?

В голове вихрем проносятся эти умозаключения, однако Юлька скорбно поджимает губы и медленно выдыхает.

— Мы не сможем её провести.

— Почему? — строю из себя дурочку, стараясь не думать о блондине около выхода.

И ещё двух, с другой стороны двери.

— А как ты себе это представляешь, после того, что было?

— Если ты про Кешу, то мы и без него справимся. — Непринуждённо пожимаю плечами. — Ему, как я поняла, ни денег, ни славы не надо.

Она потирает лоб и морщиться.

— Не хотела тебе говорить, но в галерее полная разруха. Не на гопорей мы нарвались, а на покупателя жадного. Мы планировали ему работы твои толкнуть, но, скажем так, не сошлись в цене.

— И что, за это тебя прямо на улице нагнуть хотели? — спрашиваю, но мысли в голове совсем другие. — Почему не в помещении?

Между нами возникает тишина, которая длится дольше двух секунд. Мы смотрим друг другу в глаза, и каждая думает о своём.

Были мы в галерее. Там такой порядок, что… Я прерываю собственную фразу, вспомнив, чем закончилось наше там прибывание.

Тут же вспоминаю и о близнеце, и с какой-то заторможенной вялостью ворочаю языком.

— Юля, а ты ничего…

Но меня перебивает громкая мелодия и мы обе поворачиваем голову на звук.

Не знаю, какая функция во мне срабатывает, но я очухиваюсь раньше подруги и зачем-то кидаюсь на телефон, который, по её же словам, разбился.

Поздно приходит догадка: «Может это запасной, рабочий!». Но рука уже тянется, хватает смартфон, а глаза выхватывают название контакта на экране «Любимый».

Ой!

Поворачиваюсь к Юльке с виноватой рожей.

— Прости. — Неуверенно улыбаюсь. — Вечер, знаешь, суетный такой…

Она нервно выдёргивает у меня телефон и тяжело вздыхает. Сбрасывает вызов, и смотрит с раздражением.

— Рит, что с близнецами?

— А?

— Как ты от них оторвалась?

Точно, почему это «водитель» на затянувшуюся паузу не зашёл?