Их любовник
Шрифт:
— Это запрещено законом?
— Я читала «Бенито», но не думала…
— Вот и не думай. Я опять накосячил, как последний баран, она меня послала, история окончена.
— Ты справишься, Бенито. И не надо называть себя бараном, ты… ты не такой.
— Баран, мудак и больной ублюдок. Глупо спорить с правдой.
— Нет! Ты — гений, ты не такой как все! Нельзя мерить тебя обычной меркой, ты… — Клау снова сжала его руку, и внезапно поднесла к губам и поцеловала. — Я буду с тобой рядом, Бенито. Я знаю, это совсем не то, чего ты сейчас хочешь, но… это лучше, чем остаться одному.
— Одному? В турне? Ты смеешься.
— Не
— Спасибо, Клау, но…
— Давай поговорим о «но» потом, Бенито. Тебя ждут поклонники, и тебе надо решить — мы продолжаем быть счастливой парой или нет? Мне идти с тобой?
На мгновение Бонни малодушно подумал: нет, к черту! Хватит делать хорошую мину при плохой игре. Но тут же вспомнил о маминых слезах, о папином сердце…
«Иди ты на хер, Бонни Джеральд», — прозвучало как наяву.
Что ж, на хер — так на хер. Роза не простит его, даже если он сейчас перед толпой газетчиков признается, что вовсе не собирается жениться. Даже если скажет на весь мир, что любит ее. И она будет права. Он — больной ублюдок, он не может жить спокойно и не косячить. Он обязательно сделает ей больно снова, если она позволит ему вернуться.
— Идти, Клау. Мы с тобой — счастливая пара. И… спасибо.
6. Леди или хрен собачий?
Середина октября, Нью-Йорк
Роза
Те статьи оказались первой ласточкой, а за ними полетела стая. Стервятников. Меня осаждали газетчики, телевизионщики и блогеры, всем было жуть как интересно — что я, автор «Бенито», думаю о браке Бонни Джеральда? Правда ли, что он порвал отношения со своим другом и любовником лордом Говардом? Будете ли вы с лордом Говардом на свадьбе мистера Джеральда? Правда ли, что мистер Джеральд подал на вас в суд за ущерб репутации и клевету? Какова сумма иска?
Поначалу я пыталась отвечать вежливо: неправда, мы по-прежнему друзья, никаких судов, все отлично. Но перестала одна выходить на улицу и не согласилась ни на одно интервью — мол, не мое это дело, обсуждать частную жизнь мистера Джеральда.
Целых две недели, что продолжалось его турне, в прессе муссировались слухи и домыслы. Каждый день папарацци выбрасывали новые фотографии — вот Бонни с итальянской селедкой гуляет по Мадриду, вот Бонни с селедкой завтракают в отеле, вот селедка примеряет колье из новой коллекции Тиффани, пока Бонни раздает автографы продавщицам, а вот сенатор Джузеппе Кастельеро дает интервью о важности семейных ценностей…
Я возненавидела имя «Клаудиа», отключила ноут от Сети, перестала читать газеты и принимать звонки от незнакомых номеров, с помощью автоответчика отправляя всех к мистеру Штоссу.
Я с головой ушла в роман, а когда не писала — листала каталоги игрушек и детской одежды. Несколько раз я набирала Манюню, которая сопровождала Тома в кругосветном путешествии, выслушивала восторги по поводу аргентинской природы и видов с Кордильер, но так и не задала вопрос — что же мне делать? Манюнька с Томом не читали газет, не смотрели новостей и были не в курсе ничего,
За эти две недели мы с Кеем больше не говорили о Бонни. Он тоже перестал читать что-либо, кроме «Время-деньги», а смотрели мы исключительно романтические комедии.
Но самое ужасное было в том, что я продолжала надеяться. Вопреки всему. И по нескольку раз в день заглядывала в календарь: когда же Бонни вернется в Нью-Йорк? Мне даже не хотелось думать о том, что он может отдать роль Мартину и сразу из Европы махнуть в Лос-Анжелес. Нет. Только не Бонни!
Я оказалась права, он вернулся в Нью-Йорк. Но не к нам. Снял квартиру в Верхнем Ист-Сайде, велел Керри прислать туда его вещи. Мне не нужно было заглядывать в газеты, чтобы понять: квартиру он снял не для себя одного. Он все же собирается жениться на своей селедке.
— Ублюдок, — прокомментировала я принесенную Кем новость.
Как ни странно, я не плакала. Даже особо ничего почувствовала, разве что усталость. Сколько ж можно страдать-то! Я замужем за лучшим мужчиной на свете, у нас месяцев через семь будет ребенок, мои романы снова на вершине списка бестселлеров, уже заканчиваются съемки фильма по моему сценарию. А я, вместо того чтобы наслаждаться жизнью, буду страдать по сицилийскому козлу? Не дождетесь!
— Когда-то он должен был попробовать нормальную семейную жизнь, — пожал плечами Кей Просветленный; похоже, его просветление заразно. Аллилуйя. — Ставлю доллар, что он продержится не больше месяца.
— Ты не желаешь ему счастья? — я поймала себя на том, что я — желаю. Пусть будет счастлив с селедкой, только не выносит мне больше мозг.
— Желаю. Мы же друзья, — и Кей скривил губы в непередаваемо саркастичной ухмылке. — А тебе разве не интересно посмотреть, что из этого выйдет? Помнится, британские ученые очень жалуют натурные наблюдения и высоконаучные эксперименты.
Я невольно улыбнулась.
— А ведь ты прав! Мне чертовски интересно, что сдвинулось в мозгах больного ублюдка, и что из этого получится. Может быть, я даже напишу роман о том, как некий сумасшедший гений решил жениться… хм… пожалуй, это будет детектив. Или комедия.
— Скорее комедия, неубедительно прикидывающаяся драмой, — теперь Кей улыбался безо всякого сарказма. — Иногда я просыпаюсь ночью, Колючка, смотрю на тебя и думаю: как же мне повезло!
— А то! — я изобразила самодовольную ухмылочку лорда Совершенство. — Цени!
Следует ли упоминать, что Кей тут же продемонстрировал на практике, как он меня любит и ценит? И не один раз…
Табу на газеты и Сеть было забыто. На страдания — забито. У меня родилась потрясающая идея нового романа! То есть, конечно, я планировала сначала сдать тот, что пишу сейчас, а параллельно наблюдать за сицилийским козлом и обдумывать сюжет. Вот только одних газет для наблюдения мало. Нужны более достоверные данные. Из первых рук. Я и даже знала, где их получить.