Их невинный подарок
Шрифт:
Если бы я только могла выбраться от братьев, добраться до города… Силой меня не затащат в машину, а остальное поправимо. В конце концов, у меня осталась фамилия родного отца. И честь Устиновых я не опозорю.
Такое ощущение, что меня загнали в ловушку. Выбор без выбора, не иначе. И что не придумаю – всё не так. И простое решение не такое уж и простое. Хочется просто спрятаться под одеяло, как в детстве, и ждать утра. Тогда все кошмары непременно исчезнут.
Минуты тянутся слишком долго, пока мужчины разбираются с поломкой. Судя по отдаленным
Поэтому открываю дверь, выскальзывая наружу. Нервно топчусь на месте, не зная, что ещё делать. Но за сегодня я накаталась и насиделась на пару месяцев вперед. Вытягиваю ноги по очереди, разминаюсь.
И ловлю внимательный взгляд Ника.
– Что? – тушуюсь, поправляя растрепанные волосы. – Вы скоро?
– Относительно. Наскучило сидеть в машине?
– Если дадите телефон, то будет веселее.
– Мечтай, красивая. Или хорошо попроси, тогда, может, получишь.
Показательно кривлюсь на слова мужчины, разворачиваюсь лицом к лесополосе. Смотрю, как снежинки толстым ковром опускаются на мои пальцы. Холодно, только в салон не хочется.
И реагировать на эту пошлость тоже. Вдруг оказывается, что отмахнуться от Ника проще, чем отвечать или смущаться. Достаточно закатить глаза, чтобы смущение отпустило. Как если бы всё внутри понимало – мужчина так просто шутит, глупый юмор. Мальчишка, блин.
А вот с Клаусом всё намного сложнее. Жду очередного удара, испытания. Даже от его взгляда меня начинает колотить, вокруг шеи ползет воображаемая удавка. Каждый вдох сродни пытки, секунда тянется год. А всё из-за чертового страха, что он снова скажет пошлость. Резкую, грубую, от которой всё сжимается внутри. И в отличии от брата, мужчина говорит не так легко.
Но вместо грубых слов – он обращается к Нику:
– Твой черед, - отряхивает руки и передает брату гаечный ключ. Или это разводной ключ? Никогда не разбиралась в такой теме. Сам Клаус закуривает, приближаясь ко мне. – Лучше вернись в машину, пока не заболела.
– От холода не болеют, только от бактерий и инфекций.
Не знаю, где такое вычитала, но просто не могу удержаться и не поумничать. Липкое ощущение под кожей, что нужно говорить, постоянно. И тогда у мужчины не будет преимущества.
– Ага, а если ещё пороть, то вообще все болезни уходят, в том числе – дерзость и непослушание. О таком не слышала?
– Нет, - фыркаю под нос, опускаю взгляд вниз. – Нельзя угрожать физической расправой за то, что я имею своё мнение.
– Отшлепать это не физическая расправа, - с каждым шагом Клаус становится ближе, пока носки нашей обуви не соприкасаются. – Иногда, это приятное занятие для двоих.
– Извращенец! Что ты…
Мужчина притягивает меня к себе, его ладонь сильно давит на поясницу. Не вырваться и не развернуться. Запрокидываю голову, чтобы увидеть лицо Клауса, понять, что он творить.
Дыхание становится обрывистым, низ живота скручивает
Жмурюсь, не в силах держать зрительный контакт. Обволакивает терпким запахом Клауса. Одеколоном, сигаретным дымом. Душит и пьянит тем, как дыхание касается моей щеки.
Вздрагиваю, когда что-то давит на мои плечи. Словно тяжесть бросили. Выпрямляю спину, пытаюсь посмотреть. И понимаю, что Клаус набросил на меня собственное пальто, и придерживает его пальцами.
– А ты не замерзнешь?
– Переживу. Из нас двоих не я хрупкая красавица.
Мне хочется вскинуть средний палец в след, но сдерживаюсь. Всё таки, пальто мужчины очень хорошо греет. А ещё, капельку, пахнет им. И это убийственный коктейль, от которого кружит голову.
Глава 19. Ник
Рассматриваю красивую, продолжая копаться в движке.
Невозможно не смотреть.
Пиздец, на самом деле. Расскажи о таком кому-то – что повело от одного взгляда, что всё нутро сковывает – пристрелят. И сделают правильно, чтобы не мучился.
Потому что красивая не из тех, кого можно касаться и пачкать своими руками. Такие становятся главным экспонатом семьи, трофеем, которым гордятся всю жизнь.
Блядь.
Сжимаю челюсть, вдавливаю пальцы в капот машины. Не могу представить, как она будет с кем-то другим. Кажется, что даже законному мужу нельзя будет дышать в её сторону.
А хочется. И касаться, и сгребать в объятия, и ломать. И последнее, сука, больше всего гложет. Чтобы такие девчонки подходили, принимали – их нужно под себя переделывать. Даже обычная ласка, на которую мы с братом расщедрились, для неё не то. Ломает, выжигает.
И другим придется этим же заниматься, чтобы воспитать её, подвести под нужный шаблон. Карина тихая, слегка зашуганная правилами отца. Но при этом… Кладезь, о котором говорил брат.
Там столько всего спрятано, что не раскопать. Только нырнуть с головой.
Интересно, сколько ещё таких дебилов, как я? Когда налетает пьяная девчонка, выливает на тебя что-то, а ты залипаешь. На пухлые губы, на тихий смех. На то, как она танцует.
Глупо, раскованно, от всей души.
– Слишком палишься, - брат ощутимо бьет в плечо, приводя в сознания. – Глаза на движок, не на Карину.
– А сам-то? Пальто отдал, герой.
А красивая в это пальто укуталась с головой, смотрит то на нас, то в лес. Не боюсь, что сейчас захочет сбежать. Слишком умная для этого. Пусть и притихла, даже слишком. Хочется пробраться в светлую головушку, всё там перевернуть.
Усмехаюсь, когда брат растирает посиневшие пальцы. И самому хочется удавку затянуть. Потому что сам этого хочу, огласился бы. Всё, блядь, отдать. Чтобы она так мои вещи носила.
– Нормально, - брат кивает, откладывая инструменты в сторону. – До дома дотянем, а там утром проверим. Главное, чтобы лишние гости к нам не наведались.