Их пленница
Шрифт:
А теперь, оказывается, у меня есть враг. Вся злость, ненависть к себе, отчаяние, в которых я пребывала последний год, клокотали, набирая силу, в поисках того, кто заслужил кару.
И если я найду убийцу, возможно, это принесет исцеление.
А я хотела его. Я хотела вернуться к жизни.
Только кто он? Искали ли мальчики убийц, когда разорили кухню «Авалона»?
Помню, Руслан так страдал. Его сдавленные хрипы с заднего сидения, когда мы ехали за город, я до сих пор слышу в кошмарах. Наша дочь была у
Помню, как переживал Зверь. Его откровенные глаза, нездоровое дыхание… Он гладил-гладил-гладил меня и шептал глупости, пытаясь успокоить. Это была не его дочь, но он ходил больным от ее смерти. Страдал за меня.
Я помню все это. Но если я найду силы пойти по следу, то должна об этом забыть. И беспристрастно взглянуть в глаза тех, кто тогда был рядом, потому что виновник среди них.
Можно сомневаться. Можно верить, что это не мои парни. Но нельзя вновь надевать шоры.
Я хочу с ними поговорить. Услышать правду, что произошло после моего ухода, почему они так сильно повздорили — до смертельных драк, и разошлись. Или хотя бы понять, что мне лгут.
Это лучше, чем состояние в котором я пребывала последний год. Его нельзя назвать жизнью, нельзя назвать смертью. Чистилище для отчаявшихся. И больше всего на свете я не хочу туда возвращаться.
Из темноты что-то ударило об боковое окно, и я вздрогнула.
Через стекло мне улыбнулся брат Марка — кажется, Александр. Грязный, изможденный, но уже одет. Он знаками показал, чтобы ему открыли, но за меня это сделал Марк.
Его брат упал назад и растянулся на сидении. Весь потный, грудь высоко поднималась, словно он пробежал спринт. После обратного превращения это нормально.
— Поехали.
Не говоря ни слова, Марк тронул с места. До города недалеко — особенно на такой машине. Мы поднялись на холм: у подножья расстилались городские огни, было видно ярко освещенную фонарями трассу.
Мы свернули с проселочной дороги на асфальт, скорость сразу выросла.
— Я отвезу вас к нам в гостиницу, — предупредил Марк. — Там уединенно, никто не поднимет шум из-за крови. Приведете себя в порядок, передохнете, примете душ… Вы не против, Оливия?
Звучало, как предложение остаться на ночь.
— Не против, — подумав, ответила я.
Глава 28
У них оказались шикарные апартаменты.
Несколько номеров, сообщающихся между собой и общая гостиная. Здесь даже был настоящий камин. Я с завистью посмотрела на него, но растопить не попросила — не по погоде.
Французское окно напротив не было зашторенным и выводило прямо в ночь. В номер заглядывала луна.
В «Авалоне» у меня тоже был камин. Мы втроем часто…
Какая разница, с сожалением подумала я. Какая разница, что мы втроем часто сидели перед ним зимними вечерами, слушали треск огня, пили коньяк или глинтвейн и болтали.
Тех вечеров больше нет. Они лишь в моей памяти.
Из прошлого пора возвращаться. Каким бы замечательным оно ни было, как бы ни хотелось в него вернуться — его больше нет и пребывать в нем бессмысленно.
Я силой заставила себя сосредоточиться на настоящем.
А здесь неплохо.
— Выпьете чего-нибудь, Оливия? — предложил Марк.
Я молча показала на платье — спереди все в крови Леонарда, пятна стали холодными и прилипли к телу. Мерзко.
— Я бы хотела переодеться.
— Я понял. Женской одежды нет, — Марк поразмыслил. — Мы что-нибудь придумаем.
Взглядом он нашел брата, уже открыл рот, будто хотел послать его в магазин. Но тот, в залитых кровью оленя майке и джинсах, темных на коленях от крови и земли, весь перемазанный сукровицей и прочими выделениями, выглядел еще хуже, чем я.
— Хорошо, — ответил самому себе Марк. Из кармана появился телефон, он задумчиво набирал номер.
Курьерская доставка — лучшее в мире изобретение.
— Если можно, я бы приняла душ.
Ой, не хотелось мне этого после намеков! Но консервативными методами тут не управиться. Нужна тяжелая артиллерия — Леонард уделал меня с ног до головы.
— Конечно, — мягко согласился он. — Чувствуйте себя как дома, Оливия. Поужинаете с нами?
Я выдохнула, пожала плечами и направилась к двери, где, как я думала, пряталась ванная. Красивая дверь с вычурной резьбой и позолоченной ручкой. Угадала. Ванная за ней оказалась такой же — с претензией на шик. Белый кафель, много золота. Свет и простор. Помимо собственно треугольной глубокой ванны здесь была и душевая кабина.
Я застыла на пороге, гадая, чем лучше воспользоваться.
Ванна — слишком интимно. Душ — по-деловому и быстро. Значит, выбираю его.
Я захлопнула за собой дверь и повернула защелку. Знаю, если нужно — отопрут снаружи, ну и плевать, мне нужно отмыться. Я заметила гостиничный халат на крючке рядом с полотенцем, и повеселела. Чудесно!
Быстро подошла к душевой кабине, на ходу расстегивая молнию платья на спине. Каблуки громко стучали по кафелю. Неторопливо, томно, уверенно — шаги Оливии.
Застежка была неудобной — так называемая, «скрытая молния», и сразу же заела. Я умудрилась раздергать ее, пустила воду и проверила пальцами. Тут же сбросила туфли, к моим ногам упало платье, и я шагнула под душ. Даже запасных трусов нет. Но ничего, я слишком часто общалась с оборотнями, чтобы заморачиваться нижним бельем.
Вода была райским наслаждением — теплая, почти горячая. Энергичные струи застучали по голове и плечам, смывая кровавые отпечатки с тела. Я была как тигр — вся ею перемазана.