Их пленница

Устинова Мария

Он косился назад, пытаясь держать хищника в поле зрения. Взгляд метался по всем присутствующим, кроме меня. Для оборотня я не представляю угрозы.

— Ты сначала скажи, что здесь делаешь, Оливия? — слегка едковато спросил он, но на меня по-прежнему не смотрел.

Мне Леонард никогда не нравился. Скользкий, хитрый, неприятный. Его второй сущности больше бы подошел шакал, чем волк. Хотя и так небольшая разница. Еще меньше он нравился мне теперь. Не просто же так его сюда притащили?

— Как

ты оказался на работе в «Авалоне»? Ты же терпеть их не мог… Копал под них. Что вдруг сменил направление?

Леонард усмехнулся, мимика была дерганной, как у приговоренного к смерти.

— А чего нет-то? Думаешь, только тебе прикольно парням лизать? Я тоже хочу.

Я скривилась. Нет, то что у Леонарда гнилая сущность, я знала. Позади зарычал лев, и тот отклонился подальше от оскаленной, хватающей воздух клыками, пасти.

— Ладно, все! Я их шантажировал.

— Шантажировал? — переспросила я. — Чем?

— Ты что, меня осуждаешь? Сама спелась со львами, дорогуша! Надолго хватило твоей верности? Да тобой, красавица… Помнишь, я к тебе приходил, как ты порвала с ними? Ты со мной говорить не захотела.

— Помню.

Я была подавлена после преждевременных родов. Но сразу поняла, что следователь-оборотень с хитрой улыбкой и удостоверением, только мне навредит. Можно уметь чувствовать не только оборотней, но и плохих людей.

Постойте… Шантажировать…

Я даже изменилась в лице.

— Чем ты их шантажировал?! — крикнула я.

Весь «Авалон» знал, что я была беременна. А затем ушла из клуба, без ребенка и уже без живота. Он что, думал, что мальчики убили мое дитя?

— Говори, — велел отец.

— Я нашел доказательства, — торопливо сказал Леонард, вновь покосившись назад. — Думал, это поможет карьере или карману, как повезет… Никто не знал, что с вами было, а я выяснил! Говорили много…

— Что ты узнал? — напряглась я. — Что про меня говорили?

— Что тебя там опоенную держали, насиловали… А другие, что ты сама с ними жила. А я узнал, что через несколько дней после твоего возвращения парни спустились на кухню «Авалона» и закрыли ее на ночь.

Он говорил, захлебываясь словами, я едва разбирала сумбурную речь.

— Что за бред ты несешь? При чем тут кухня?

Но я догадалась — не бред. Было страшно слушать продолжение.

— Бред, — он истерично рассмеялся. — Оливия! Ты жила там два года! В смене было трое человек, все работники кухни. Они заперли их и сожрали. А первого знаешь кого?

— Кондитера, — растерянно пробормотала я, чувствуя, что вот-вот хлопнусь в обморок.

Я ела миндальные пирожные накануне и мальчики об этом знали.

Леонард резко рассмеялся. Сейчас он напоминал сумасшедшего: глаза безумные, открытые живые

эмоции, словно он прощается с жизнью.

— А я не дурак, — протянул он. — Совсем не дурак, драгоценная моя. Вот и решил, что неспроста. Сходил к тебе, людей поспрашивал, тачки ваши осмотрел. Ты знаешь, что за городом состав почвы другой? Концентрация металлов ниже, а удобрений больше, если пашня там… А еще вкрапления…

Мне показалось, что он не выдержал напряжения и сошел с ума. Что за околесицу он несет?

— Яблочки, иголочки… Оливия, я нашел ваше дерево и раскопал под ним правду. Именно с этим я к ним пришел.

Я пошатнулась, пытаясь схватиться за воздух. Я как будто стала невесомой. Только на нашей грешной земле невесомости нет, и я вот-вот упаду в траву и колючки.

Старший сын поддержал, крепко обхватив руками. Я вцепилась в него, как в спасательный круг — ноги подгибались, а каблуки подворачивались.

— Он забрал мою дочь! — закричала я.

— Успокойтесь, Оливия, — прошептал он, тепло и нежно. — Она на месте. Не волнуйтесь, дослушайте его.

Леонард захихикал, плечи мелко затряслись.

— Да, дослушай! Я ей помочь хочу, дуре… С этим я к ним пришел, Оливия. Говорю, берите меня на работу, не то растреплю всем. Зверь меня ногой к полу — и за глотку. Думал сожрет! Его брат остановил. Сказал, живой полезней дохлого.

Здесь не сходилось все, как в плохо поставленном спектакле. Поступок Зверя был логичнее. Для чего Руслану ублюдок, который разрыл могилу нашей дочери?

Лев обходил нас, хлеща хвостом, но нечистый на руку следак с вызовом смотрел на меня, не обращая на опасность внимания.

— Знаешь, что я накопал? Работника кухни подкупили, чтобы он добавил тебе травку, которая вызывает аборт. На след заказчика я не вышел. И мотива не знаю. А твои мужчины сожрали всех, кто в ту смену работал на кухне…

Я повела плечами, освобождаясь от рук льва, и шагнула вперед. Ноги еще были слабыми, но я стояла.

— И что? Ты намекаешь, что это они сделали? — зло усмехнулась я. — Подсыпали мне травы и сожрали всех, кто об этом знал? А потом взяли тебя на работу, чтобы ты не начал об этом трепать? Это ты пытаешься доказать?!

Последние слова я проорала ему в лицо.

Леонард вдруг взглянул мне в глаза. Так прямо, словно мысленно хотел предать что-то. А когда я нахмурилась, истерически рассмеялся.

— Верь, во что хочешь… Я тебе скажу, что твои парни эту историю похоронили. Все забыли, кроме тебя. Но косточки много расскажут, а травы бывают разными. Ты лучше это запомни. Я разрыл и посмотрел… А ты смотрела, что там?

Глава 27

— Не видела? — лицо Леонарда расплылось в мерзкой улыбке. — Ха-ха-ха!