Их тайный гость
Шрифт:
Мира застонала от усталости, трёхлетняя Марта захныкала на руках у матери. И спокойная, уравновешенная Арина озверела. Она застучала в надёжную и красивую дверь ногами и свободной рукой и закричала:
– Инна! Где мои родители?! Мамочка! Папа! Откройте! Откройте, пожалуйста! Это я, Арина! Я ваших внучек привезла!
Инна из-за двери безжалостно и зло ответила:
– В могиле уж давно твои родители! Опомнилась, дура! Ты бы ещё лет двадцать ошивалась, где ни попадя, а потом про них вспомнила!
– Как, в могиле?! – похолодела Арина. Ей захотелось умереть. – Как в могиле? Открой, Инна!
–
Не веря собственным ушам и не зная, что ей теперь делать, Арина поднялась на пол-этажа и села на широкий подоконник. Одиннадцатилетняя Мира приткнулась рядом и хлюпнула носом. Она смертельно устала. Все они устали. Стараясь сбить с толку возможную погоню, они ехали на перекладных, дали огромный крюк и несколько недель скитались по маленьким городкам. И вот, наконец, добрались до дома. Которого, как оказалось, у них теперь нет.
Все эти долгие недели, с того самого момента, как они решились бежать, Арина поддерживала своих девочек рассказами об их бабушке и дедушке и о маленькой квартире в старом зелёном районе Москвы. И дочки всё вытерпели. Они добрались, наконец, до дома. Но бабушка с дедушкой оказались далеко. Слишком далеко. Недосягаемо далеко. Думая об этом, Арина почувствовала, что погружается в беспросветное, чернее чёрного, отчаянье.
В этот момент на последнем, верхнем, этаже щёлкнул замок, и приоткрылась одна из дверей. Арина безнадёжным взглядом посмотрела туда и вдруг выпрямилась и, не веря своим глазам, прошептала:
– Надежда Фёдоровна, вы?! Вы живы?
Старушка, которая вышла на площадку с мусорным ведром в руках, встрепенулась и посмотрела в их сторону. Лиц она, конечно, не увидела – робкое зимнее солнце светило им в спины. Но как-то узнала и тоже ахнула:
– Арина?! Ариночка?!
– Я! – спрыгнула с подоконника та, аккуратно передала клюющую носиком младшую дочку старшей и быстро взлетела по лестнице. Они с соседкой обнялись, и старушка заплакала тихо, без надрыва:
– Приехала! Вернулась… А как отец с матерью ждали. И вот, не дождались.
Арина тоже заплакала и спросила:
– Как? Как это случилось?
– Ну… Как… - соседка горестно вздохнула. – Сначала Маша от рака умерла. А потом и Стас за ней… Плохо ему одному было. Не хотел он жить. Вот и ушёл следом. Ты же знаешь, они ж неразлучники были…
– Да, - кивнула, глотая слёзы Арина, и произнесла то, о чём думала последний год, и что привело её домой:
– Я перед ними очень виновата.
– И-и-и, детка, - покачала головой Надежда Фёдоровна, - ты ни в чём не виновата. Это он, всё он, ирод. Я ведь читала про него. Бесовщина всё это. Мы с Машей так за тебя молились, так молились. И вот услышал Господь. Помог.
– Помог, - сквозь слёзы кивнула Арина и перекрестилась. Надежда Фёдоровна смотрела на неё во все глаза:
– По-нашему крестишься, по-православному. Одумалась, значит?
– По-нашему. Одумалась. Потому и вернулась.
– Вот и славно, вот и хорошо. Вернулась – и молодец. А за смерть родителей себя не вини. Они тебя
– Я уже, Надежда Фёдоровна.
– Правда?! – совсем обрадовалась старушка. – Ну, тогда и вовсе дела на лад пойдут. – Тут она вдруг погрустнела и спросила:
– Не пустила тебя Инна-то?
– Нет, - покачала головой Арина.
– И не пустит. Обманула она твоего отца, уговорила всё себе отписать. Обещала, что, если ты объявишься, всё до последней копейки тебе отдаст. Он и поверил. Все в подъезде понимали, чем дело кончится. Один Стас не видел, какая она. Всё твердил, что Инна родная кровь и что она тебе обязательно поможет. Вот и помогла.
– Да и ладно, - вдруг легко махнула рукой Арина, - да и пусть живёт. Ведь и вправду родная кровь. А я что-нибудь придумаю.
– Придумает она, - покачала головой старушка, потом улыбнулась и посмотрела вниз, на притихших девочек, - дочки твои?
– Да.
– А зовут как?
– Мирой и Мартой.
– Мудрёно.
– Я потом расскажу, почему так.
– Как зовут, так зовут. Тебе нравится, да и ладно. Ты мне не обязана докладывать. Прости, что я так, неласково, - Надежда Фёдоровна виновато вздохнула и негромко позвала:
– Мирочка, Марточка, внученьки, пойдёмте в дом.
Мира с надеждой приподнялась и вопросительно посмотрела на мать. Та улыбнулась подбадривающе и кивнула: пойдём.
– Спасибо, Надежда Фёдоровна, - поблагодарила Арина, не ожидавшая помощи от старой соседки и теперь очень растроганная, - мы отдохнём немного и уедем, не будем вам мешать.
– Уедут они, - притворно сердито проворчала старушка, - никуда вы не поедете. Со мной станете жить.
И они зажили все вместе. Несколько раз Арина сталкивалась в подъезде с Инной. Та отводила глаза и, презрительно фыркая, старалась поскорее разминуться. Вскоре она продала квартиру родителей Арины и уехала куда-то. Куда именно, Арина не знала. Да и не хотела знать. У неё началась новая жизнь, в которой было столько дел, что времени на обиду и пустые размышления не оставалось.
2006 год
Константин
Квартиру он, разумеется, оставил Светлане. Она поначалу предлагала разменять. Но это было смешно, потому что крохотную их однушку можно было разменять разве что на две основательно потрёпанные жизнью конуры в дальнем Подмосковье. Поэтому Константин нежно поцеловал бывшую жену в висок совершенно братским поцелуем и ушёл из дому.
Первое время жил по друзьям. Благо, те были настоящими, и сами предлагали помощь. Он надеялся, что от работы дадут комнату в общежитии. Но вместо этого ему быстро дали понять, что, был бы молоденьким только что пришедшим на службу лейтенантом или вообще прапорщиком, которого во что бы то ни стало следовало удержать, не дать уволиться, тогда да, помогли бы. А тридцатитрёхлетний майор и так никуда не денется. Куда уж ему увольняться. У него подполковничья должность и очередная звезда через четыре месяца. Так что помогать не нужно. Сам справится.