Их тайный гость
Шрифт:
– Кости! Я поживу у дяди Кости! – захлопала в ладони малышка, отхлебнула вчерашнего чаю из чашки Константина, которую он накануне забыл в беседке, и снова унеслась, оставив хозяина в состоянии оторопи.
Второй раз за утро подобрав челюсть с земли, Константин, не узнавая себя, пробормотал:
– Но это совершенно невозможно… Мы едва знакомы… Я только купил этот дом и…
Парень, который до этого смотрел на него с симпатией, нахмурился и строго сказал:
– Мама Марты очень переживала, плакала. А ей нервничать нельзя. Я пообещал, что договорюсь с соседями…
– Она имела в виду других соседей, а
– Но те, кого она имела в виду, уехали! – не остался в долгу и тоже повысил голос парень. – А вы на месте. И Марта сказала, что у вас ещё неделя отпуска…
– Ага! Неделя! – встряла девочка, вновь вернувшаяся в беседку, и ловко влезла к Соколану на колени. – Да мы поладим, дядя Костя! Не волнуйся! – утешила она его, погладив по щеке фиолетовой ладошкой.
– Не неделя, а пять дней, - процедил сквозь зубы Константин, с неприязнью глядя на сердобольного медбрата. – Если вы такой человеколюбивый, то сами бы и взяли Марту себе. Тем более, что её мама наверняка готова вам приплатить…
– Во-первых, ничего подобного. Да и не взял бы я. Денег, в смысле. А во-вторых, мне вечером снова на дежурство. На сутки. У нас не хватает персонала. Сегодня я был в ночь. Теперь день отсыпной и потом снова заступаю. У нас все в отпусках, работать некому. – Всё это он сказал совершенно спокойно, не рисуясь и не драматизируя. И тут Константину стало стыдно. Когда-то и он работал так же, совершенно не щадя себя и считая это своим долгом. Работал бы и по сей день. Но умер его сын. И всё, что было так или иначе связано с ним, стало немилым.
– Ладно. Я возьму Марту к себе, - согласился он. И медбрат, уже раскрывший было рот для дальнейших уговоров, со стуком закрыл его и просто, хорошо улыбнулся:
– Спасибо вам, Константин. Тогда я в больницу позвоню и Арину успокою. А то она просто места себе не находила, пока я не пообещал помочь. Всё порывалась сбежать. – Он встал, протянул руку, и Константин крепко пожал её.
– Вы не волнуйтесь, через пять дней Арина совершенно точно будет дома.
– Подбодрил его неравнодушный медбрат.
– А может, и раньше. Я оставлю вам свой телефон, и вы мне звоните, если будут вопросы. И, давайте, я ваш тоже запишу, мало ли что.
– Действительно, мало ли… - вздохнув, пробормотал Константин. Жизнь сделала очередной неожиданный поворот. Но он, в очередной раз удивившись, обнаружил, что почему-то уже ничему не удивляется и даже рад таким вот её выкрутасам.
Январь 2006 года, июль 2008 года
Арина
В больнице было тихо. Соседки по палате уже уснули, и теперь она могла, наконец, спокойно подумать о том, что произошло прошлой ночью, и понять, как теперь быть. Если бы вчера утром, когда старшая дочь искала свидетельство о рождении и расчёску, она, её мать, могла бы только предположить, кому и зачем они понадобились, если бы только могла…
Арина застонала глухо и безнадёжно и отвернулась к стене: яркий свет луны, льющийся в не слишком чистое больничное окно, мешал сосредоточиться. А ей непременно нужно было придумать, что теперь делать.
О Марте можно было пока не беспокоиться. Они с Мирой совсем разные внешне. Старшая – вся
Она горько усмехнулась и плотно уткнулась в подушку лицом, чтобы не заплакать в голос. Как?! Ну, как она не догадалась?! Почему не поняла, что только этим людям могли понадобиться свидетельство и расчёска? Ведь тогда бы она успела увезти девочек, спрятать… Хотя… Где бы она их спрятала? Денег немного, а больше у них никого нет. Родители умерли, родственники и прежние друзья отвернулись.
Но Арина всё равно что-нибудь придумала бы, обязательно. Если бы только догадалась. Но она за два последних года привыкла жить в безопасности и расслабилась, перестала быть настороже. За что и поплатилась.
А ведь поначалу чувствовала себя зайцем, чудом сбежавшим от целой стаи лис и постоянно прислушивающимся: нет ли погони. Даже не спала почти. Но всё было тихо. Никто их не искал. Никому они не были нужны. Только однажды, уже больше года назад, появился отец её дочерей, возник ниоткуда и в никуда же ушёл. При этом вёл себя так, что Арина до сих пор не поняла, а зачем, собственно, он вообще приходил.
После той их встречи всё снова было спокойно. И она поверила, что теперь всегда будет жить, как хочет она и мечтают её дочери, а не так, как требует этот странный и страшный человек. Тем более, что теперь его и вовсе нет на свете.
Когда она увидела заметку в газете, то поначалу даже не поверила тому, что там написано, и позвонила в редакцию, чтобы уточнить. Там ей ответили, что да, он умер. Совершенно точно умер. Она положила трубку и заплакала. От счастья. Теперь они были свободны… И от горя. Ей было всё равно жаль его. И себя, ту, молоденькую, которая любила его… Но потом она вспомнила долгие и беспросветные годы жизни с ним и тот счастливый день, когда они с дочерьми наконец-то выбрались, убежали, спаслись, и успокоилась. Держа в руках газету с заметкой о его смерти она думала, что теперь им и вовсе нечего опасаться. Оказалось — зря она в этом была так уверена.
Два года назад они с девочками приехали к дому, где когда-то Арина жила вместе с родителями. Ключей от замков у Арины не было. За одиннадцать лет до этого дня она, думая, что уезжает навсегда, и, заперев дверь, опустила свою связку в почтовый ящик вместе с прощальным письмом родителям. А теперь вот вернулась. Да не одна.
Нажав на кнопку звонка, она с замиранием сердца услышала знакомый перелив, всё тот же, что помнила с детства. Щёлкнул замок и, не спрашивая, кто там, дверь открыла её троюродная сестра Инна. Открыла и едва в обморок не упала. Во всяком случае, побледнела так, что Арина испугалась за неё. Пару секунд Инна смотрела на неё с ужасом в глазах, наконец, отмерла и, не вымолвив ни слова, захлопнула дверь.