Иисус. Человек, ставший богом
Шрифт:
Молитва Иисуса
В наследство своим последователям и последовательницам Иисус оставляет молитву, в которой всего в нескольких словах отражены его самые интимные переживания Бога, его вера в Царство и его забота о мире. В ней проглядывают те большие желания, которые жили в его сердце, и те восклицания, которые он направлял своему Отцу во время долгих часов молитвы в молчании. Это короткая, лаконичная и прямая молитва, безусловно, удивившая тех, кто привык молиться более торжественным и напыщенным языком [807] .
807
Два первых желания Иисуса кратки и лаконичны: «Да святится имя Твое. Да приидет Царствие Твое». Похоже, эти два прошения были вдохновлены кадишом, горячим молением, завершавшим молитву в синагоге, и Иисусу оно, безусловно, было знакомо. Однако по духу и настроению эта иудейская молитва совершенно другая: «Да возвысится и освятится Его великое имя в мире, сотворенном по воле Его; и да установит Он царскую власть Свою; и да взрастит Он спасение; и да приблизит Он приход Царствия Своего — при жизни вашей, в дни ваши и при жизни всего Дома Израиля, вскорости, в ближайшее время».
Эту молитву Иисуса, носящую
808
Лука описывает конкретные обстоятельства, при которых Иисус учил молиться своих учеников: «Когда Он в одном месте молился, и перестал, один из учеников Его сказал Ему: Господи! научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих» (11:1). Этот эпизод был придуман самим евангелистом, но он помогает нам увидеть, как первые христиане понимали молитву Иисуса.
Молитва Отче наш дошла до нас в двух слегка отличающихся друг от друга версиях. Тщательный анализ текстов позволяет выявить более поздние добавления и модификации и прийти к короткой и простой молитве с арамейским звучанием, очень близкой к той, что произносил Иисус. Вот какой молитве он обучил: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный подавай нам на каждый день; и прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого» [809] . Можем ли мы вплотную приблизиться к «секрету» этой молитвы?
809
Источник Q (Лк 11:2–4 // Мф 6:9-13). Текст Матфея объемнее, поскольку вбирает в себя различные добавления, придающие молитве сглаженность и более торжественный тон, что свойственно иудейскому благочестию. Лука, в свою очередь, делает не столь значительные модификации. Молитва исходит от самого Иисуса. Некоторые исследователи полагают, что Отче наш содержит «отдельные прошения», которые ученики слышали от Иисуса, а позднее кто-то решил составить из них единую молитву. Однако в пользу этой гипотезы нет никаких аргументов.
Отче! Это всегда первым словом Иисуса при обращении к Богу. И это не просто приветствие. Это проникновение в атмосферу доверия и близости, которой пропитаны все последующие просьбы. Иисус хочет всех научить молиться, как он, чтобы люди чувствовали себя любимыми детьми Отца, а между собой — едиными братьями [810] . Он «Отец небесный». Он не привязан ни к Иерусалимскому храму, ни к любому другому святому месту. Он Отец всех, без дискриминации и исключений. Он не принадлежит привилегированному народу. Он не собственность религии. Все могут обращаться к Нему как к Отцу [811] .
810
Иисус не оставляет лишь за собой исключительное право называть Бога Отцом, он предлагает своим единомышленникам делать то же самое… Поэтому на христианской литургии к молитве Отче наш всегда трепетное отношение и пиетет: «Спасительными заповедями наученные, божественными наставлениями вдохновлённые, дерзаем взывать: Отче наш» (католическая месса). «Сподоби нас, Владыка, дерзновенно и неосужденно сметь призывать Тебя, Небесного Бога Отца, и говорить: Отче наш» (православная литургия).
811
К обращению «Отец» Матфей добавил «сущий на небесах», следуя стилю иудейских молитв. Однако это не чуждо духу Иисуса: он молился «воззрев на небо», устремив взгляд к Отцу, Который «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.» (Мф 5:45).
Да святится имя Твое. Это не очередная просьба. Это первое желание, рождающееся в душе Иисуса, его самое горячее стремление. «Сделай так, чтобы Твое имя Отца было признано и почитаемо. Пусть все увидят доброту и спасительную силу, которую таит в себе Твое святое имя. И пусть никто не остается к нему равнодушным и не презирает его. Пусть никто не осквернит его, надругавшись над Твоими сыновьями и дочерями. Яви в полной мере Свою спасительную мощь и святую доброту. И пусть исчезнут с лица земли имена богов и идолов, убивающих Твоих бедняков. Пусть все благословят Твое имя доброго Отца» [812] .
812
В семитской культуре «имя» — это не просто слово, обозначающее личность; оно указывает на сущность или природу этой личности. «Имя» Бога — это Его реальность Бога доброго и спасающего. Вот что говорится в одном из псалмов: «Буду… уповать на имя Твое, ибо оно благо пред святыми Твоими» (51:11).
Да приидет Царствие Твое. Вот любовь его жизни, его окончательная цель: «Пусть Твое Царство прокладывает себе дорогу среди нас. Пусть «зерно» Твоей спасительной силы продолжает прорастать, пусть «закваска» Твоего Царства все заквасит. Пусть до бедных и несчастных дойдет Твоя Благая весть. Пусть те, кто страдает, ощутят Твое целительное воздействие. Наполни мир Твоей справедливостью и правдой, Твоим состраданием и прощением. Если Ты будешь царствовать, богатые перестанут царствовать над бедными, власть имущие — угнетать слабых,
813
В молитве Иисус просит о «финальном Царстве» Бога и о Его «немедленном воплощении» посреди нас: о хлебе на вечном пире и о хлебе сегодняшнем; о конечном прощении и о том, которое нам необходимо получить сейчас; о финальной победе над злом и об освобождении от искушений сегодня.
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Эти слова, вероятно, добавлены Матфеем и лишь вторят двум предыдущим восклицаниям Иисуса, усиливая их и вовлекая нас еще больше в спасительный замысел Бога: «Пусть реализуется Твоя воля, а не наша. Пусть исполнятся Твои желания, ведь Ты жаждешь для нас только добра. Пусть во всем творении исполняется то, что хочешь Ты, а не то, о чем мечтают сильные мира сего. Пусть воплотится в реальность то, что Ты определил в Своем отцовском сердце» [814] .
814
Распространено мнение, что Мф 6:10 — это позднее добавление. Это прошение можно трактовать двояко. Если под «небом и землей» подразумевать всю полноту существования, мы просим о том, чтобы воля Бога заполнила собой все творение. Если рассматривать «небо» как место, где обитает Бог, а «землю» — как пространство, населенное человеческими существами, мы просим о воплощении среди людей того, что уже дано в Боге. Я стараюсь передать оба смысла.
Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день. Здесь внимание Иисуса полностью сосредоточено на конкретных нуждах человеческих существ [815] . «Дай нам всем пищу, необходимую для жизни. Пусть хлеб будет у каждого. Мы не просим у Тебя денег или изобилия благ, мы не хотим богатства, чтобы копить его, мы желаем лишь хлеба для всех [816] . Пусть у голодных будет еда; пусть Твои бедняки перестанут плакать и начнут смеяться; мы хотим видеть их достойное существование. Пусть этот хлеб, который однажды мы будем есть все вместе, сидя за одним столом, мы сможем предвкушать уже сейчас. Мы хотим попробовать его уже теперь» [817] .
815
Две первые просьбы об «имени» и «Царстве» Бога вдохновлены кадишем. А возникающие следом мольбы о хлебе, прощении и освобождении от зла — новые, добавленные Иисусом, который не может выражать Богу эти два больших желания об освящении Его имени и приходе Царства, не думая одновременно о конкретных нуждах людей.
816
Наверняка Матфей передал это моление в более аутентичной форме, так, как оно естественным образом возникло у Иисуса из его жизни бродяги-странника. Он, доверяя воле Бога, просит лишь хлеба на сегодняшний день: «Хлеб наш насущный подавай нам на сей день» (semeron = сегодня). Лука, наоборот, пишет с позиции молящихся христиан, которые просят о нужном каждый день хлебе: «Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день» (kath'ememn = день за днем).
817
Слово epiousios принято понимать как хлеб «на каждый день» или «ежедневный», но его также можно перевести как «завтрашний» хлеб, хлеб будущего (Евангелие (апокрифическое) от Назарян). Прошение могло бы звучать и так: «Хлеб будущего подавай нам сегодня».
Прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему. Мы — должники Бога. Не отвечать на Его любовь, не входить в Его Царство — наш великий грех. Иисус молится так: «Прости нам наши долги, относящиеся не только к неисполнению закона, а заключающиеся в зияющей пустоте в ответ на Твою любовь [818] . Нам нужны Твое прощение и Твое милосердие. Наша молитва проста. Вознося Тебе нашу просьбу, мы прощаем тем, кто должен нам. Мы ни к кому не хотим питать обиды или испытывать жажду мести. Мы желаем, чтобы Твое прощение изменило наши сердца и благоприятствовало жизни во взаимном прощении» [819] .
818
Вполне вероятно, у Матфея сохранилась более близкая к оригиналу версия. Иисусу хорошо знакомо отчаяние крестьян, которые, погрязнув в долгах, теряют свои земли. Его мольба о прощении связана именно с этой заботой: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Лука, со своей стороны, забывает об экономической подоплеке и заменяет «долги» на «грехи», хотя во второй половине прошения он продолжает говорить о «должниках»: «Прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему». А в последующем литургическом переводе (в латинском его варианте. — Прим. пер.) вообще не вспоминается о долгах: «Прости нам наши обиды, как и мы прощаем тех, кто обидел нас».
819
Божественное прощение — безвозмездный дар. Наше прощение других вовсе не условие для того, чтобы Бог прощал нас, оно служит лишь для того, чтобы наша просьба была искренней. Невозможно одновременно занимать две противоположные позиции: одну по отношению к Богу, прося у него прощения, а другую — к братьям, отвергая прощение. Поэтому я придерживаюсь уточнения Иоахима Иеремиаса: «Прости нам долги наши, как и мы, говоря Тебе это, прощаем должникам нашим».
Не введи нас в искушение. Мы слабые существа, подверженные всевозможным опасностям и рискам, которые могут разрушить нашу жизнь, окончательно отдалив от Царства Божьего. Нам угрожает таинственное зло. Иисус учит молиться так: «Не дай нам впасть в искушение решительно отвергнуть Твое Царство и Твою справедливость.
Дай нам Твою силу. Не позволяй нам упасть поверженными в последнем испытании. Сделай так, чтобы среди искушений и зла мы могли рассчитывать на Твою всесильную помощь» [820] .
820
В тексте дословно говорится: «Не введи нас в искушение». Однако смысл мольбы состоит не в освобождении от искушений, а в том, чтобы не погибнуть, попавшись в его ловушку.