Икона для Бешеного 2
Шрифт:
Но больше всего приводило его в восторг то, что она постоянно запоем читала. Телевизор она почти не смотрела, презрительно фыркая при упоминании обожаемых женской частью населения России зарубежных сериалов. Нравились ей программы с участием Задорного и Жванецкого.
Познакомившись со стихами Кристины, Позин заметил в них очевидное влияние Есенина, которого не особо любил, считая слишком доступным и примитивным. Он составил ей список того, что необходимо было прочесть, как тактично выразился, «для расширения ее литературного кругозора». В том списке были Тютчев, Фет, Гумилев, Мандельштам, Пастернак, Ахматова и Цветаева. Благо
Кристина пожирала книги, как голодная гусеница зеленую листву. Она открыла для себя Диккенса и Теккерея, Джейн Остин и сестер Бронте. Английские романы, которые Позин, как заядлый англофил, любил и собирал, увлекали ее. И с тем большей охотой она под ненавязчивым руководством Позина принялась за изучение английского языка.
Позин открыл в себе педагогический дар, о котором раньше и не подозревал. Правда, он еще в далеком школьном детстве любил рассказывать однокласснику Долоновичу о тех странах, где побывал с отцом, о прочитанных книгах. Нравилось ему поучать и направлять и невежественного Аристарха Молоканова. Но все это было не то.
Занимаясь с Кристиной, он ощущал себя Пигмалионом, создающим свою прекрасную Галатею. Кристина и вправду была хороша. Любил ли он ее? Над этим вопросом он как-то не задумывался. Ему было с ней уютно, а главное — интересно. Она была активной слушательницей, задающей вопросы и жаждущей докопаться до самых глубин того, что ее интересовало. А интересно ей было все — книги, фильмы, спектакли, политика, экономика, но прежде всего люди. О каждом новом знакомце, которого он ей представлял, она старалась выспросить все. Позин уже начал подумывать, не собирается ли она вывести его друзей и подруг в каком-нибудь романе, который собирается написать.
Самое поразительное, она никогда не просила у него денег. Хозяйственные покупки они обычно делали вдвоем, с удовольствием бродя либо по рынкам, либо по супермаркетам. К тряпкам она не была равнодушна, но и не делала из одежды культа.
Позин иногда говорил:
Давай купим тебе что-нибудь новенькое.
Давай, — охотно соглашалась она.
В магазине она безошибочно выбирала вещь изысканную и не слишком дорогую. Вкус у девушки был отменный. Но если он не предлагал ей сделать покупку, она сама никогда ни о чем не просила.
В сексе она была неутомима, но вовсе не ненасытна и ненавязчива. Позину страшно нравилось ее органичное бесстыдство — она обожала ходить по квартире полностью обнаженной и выглядела, как фарфоровая статуэтка.
Позин давно заметил, как по–разному женщины раздеваются. Одни, даже проститутки, никогда не делают этого при мужчине, скрываясь в ванной комнате. Другие раздеваются застенчиво и неловко. Кто-то снимает одежду деловито и сосредоточенно. А вот у Кристины это получалось как-то незаметно и само собой естественно. Позин чаще всего не успевал даже заметить начало и конца процесса: только что она была в джинсах и футболке, и вот она уже обнаженная лежит в постели и вопросительно смотрит на него, словно спрашивая: «Придешь?»
Честно говоря, Позин редко мог устоять. Ласки Кристины были медленными и долгими. Наверное, какому-нибудь мужчине в них не хватало бы порыва, страсти. Но у Позина было много женщин, и эротический ритм Кристины его вполне устраивал.
Как-то сразу стало очевидно, что быстрейшие достижения бурного оргазма не входит в задачу ни одного из партнеров. Через полчаса взаимных нежных ласк
«А если это любовь?» — в ужасе про себя подумал он, а вслух сказал, глядя на Кристину, возвращающуюся из ванной после принятия душа:
Боже, до чего же ты прекрасна!
Ты вправду так думаешь? — недоверчиво спросила Кристина.
Хочешь, я тебе открою страшный женский секрет, который знают только такие старые бабники, как я? — вопросом на вопрос ответил Позин.
Еще спрашиваешь! Конечно, хочу! — Кристина, совершенно обнаженная, подошла к нему и встала, соблазнительно раздвинув ноги.
Очень немногие женщины в обнаженном виде выглядят лучше, чем в одетом, — заговорщическим шепотом сообщил Позин.
А я? — живо поинтересовалась Кристина.
Ты как раз то редкое исключение! — с жаром произнес Александр, прижимая ее впалый животик к своей щеке.
Подожди! — остановила его Кристина. — Я хочу тебе прочесть новый свой стих.
Она присела на край постели и задумчиво начала читать:
Затаился полуночный город, Лишь стоят силуэты домов. Человеческий разум в оковах, Он струится в иллюзии снов. Город спрятался, он наблюдает Отстранение за жизнью ночной, Где страдают, смеются и любят В лабиринтах загадки слепой. Есть места, где он тепл и уютен, Есть места, где он мрачен порой. Но зачем эти грубые люди Нарушают беспечный покой? [3]3
Стихотворение принадлежит перу начинающей поэтессы Юлии Абрамовой и публикуется с ее любезного согласия. — Прим. автора.
Ну, как тебе? — робко спросила Кристина.
Совсем в другом стиле, чем раньше, — сказал Александр и хотел добавить что-то одобрительно–ироническое, но тут раздался резкий телефонный звонок.
Голос Долоновича из Лондона звучал озабоченно:
Санек, нужно, чтобы ты завтра или в крайнем случае послезавтра прилетел в Лондон. Дело не терпит отлагательства! У тебя ведь виза многократная?
Многократная, — без всякой радости отозвался Позин, которому было лень куда бы то ни было двигаться, а тем более лететь к Долоновичу.
Значит, бери билет на ближайший рейс, — приказал Долонович.
Слушаюсь, босс, — уныло ответил Позин и, услышав короткие гудки, повесил трубку.
Кристина вопросительно посмотрела на него.
Шеф в Лондон вызывает, — сообщил Александр притихнувшей девушке.
А как же я? — растерянно спросила она.
Да это ненадолго… на день–два, — успокоил ее Александр, — поживешь тут одна. Все равно тебе англичане так быстро визу не дадут. Но в другой раз я тебя обязательно свожу в Лондон.