Икона, или Острова смерти
Шрифт:
Стюард принес в фаянсовом горшочке жаркое из говядины, маринованной в вине. Он разложил его по тарелкам и доверху наполнил бокалы шампанским. Майснер жестом отослал его.
Я расценил этот жест как знак того, что разговор о пустяках окончен. Майснер превратился из светского болтуна в сурового дельца.
— Итак, — сказал он, — вы можете что-либо мне показать?
Я кивнул и выложил фотографии на стол; Майснер надел очки и начал медленно рассматривать снимки, изучая каждый из них с помощью еще и увеличительного стекла. Наконец он снял очки, аккуратно
— Эта амфора, судя по всему, относится примерно к пятому веку до нашей эры, а не к четвертому.
— К пятому так к пятому. Разница всего в сто лет. — Видимо, у нас начинался словесный поединок. Придется немного побороться со стариком.
— И сколько их у вас?
— Несколько. А сколько вам нужно?
Он поджал губы и медленно отодвинул от себя тарелку с нетронутой едой.
— Это зависит от их состояния.
Я понимающе улыбнулся.
— Смею заверить вас, что все они в хорошем состоянии, и мой клиент готов предъявить товар, когда вам будет угодно. По двадцать тысяч за штуку.
Майснер потянулся к своей тарелке, взял маленький кусочек жаркого и принялся задумчиво жевать.
— Похоже, вы нашли настоящий клад. Полагаю, речь идет о долларах, а не о евро?
Я кивнул:
— Да. Завтра я могу привезти вам образец. Остальные — в течение недели.
Видимо, Майснер заинтригован. Он барабанил пальцами по столу, производя быстрые подсчеты в уме.
— Если амфоры в хорошем состоянии, могу предложить десять тысяч за каждую. Не больше.
Нужно было сохранять спокойствие. Кое-что об искусстве торговаться мне было известно. Я покачал головой:
— Не пойдет. Слишком большой риск. Кроме того, мой клиент никогда не согласится на такие условия. Двадцать — или до свидания.
Майснер прищурился.
— Для меня это дороговато.
Я сделал вид, что собираюсь встать и уйти. Майснер немедленно пошел на уступки:
— Пятнадцать.
— Извините.
Он покрутил бокал и сделал глоток, не сводя с меня глаз. Я чувствовал, что подцепил его.
— Ладно, — твердо сказал Майснер. — Но в таком случае амфоры должны быть в очень хорошем состоянии.
Я потянулся через стол и пожал ему руку, чтобы скрепить сделку.
— Решено, — произнес я.
— Передайте своему клиенту, что на неделе я вернусь. — Майснер порывисто встал и сухо поклонился. Встреча была окончена. — А теперь извините, у меня много дел.
— Я с вами свяжусь.
Стюард проводил меня до трапа.
Шагая назад, к тавернам, по дороге, ведущей вдоль гавани, я обернулся и увидел Майснера на капитанском мостике. Свой белый льняной пиджак он снял, избавился от синего шелкового галстука и теперь выглядел несколько легкомысленно — живое воплощение богатства и вкуса. Голова у меня кружилась от дорогого шампанского и изысканных яств. Мне пришло на ум, что, увидев первые четыре амфоры, Майснер купит все, что мы ему предложим. Майснер мне не нравился, но деньги, о которых шла речь, заставляли закрывать на это глаза до завершения сделки.
На
Глава 16
В лабиринте узеньких улиц и аллей по-прежнему свистел ветер, вынуждая всех сидеть по домам, чтобы спастись от пыли. Я нашел Юджина и Димитри в кафе за игрой в tavli — домино, которое так обожают греки.
— Какие новости, дружище? — поинтересовался Юджин.
Я устало сел и с трудом нашел в себе силы заговорить:
— Сделка заключена. Майснер согласился выложить по двадцать тысяч за амфору. Больше не даст. Он и так пытался сбить цену.
Юджин, кажется, был удовлетворен.
— Отличная работа, старина. Хотя, может быть, мы и продешевили. Сам знаешь, в конечной инстанции эти штуки будут стоить на порядок дороже.
— Вероятно, ты прав. Думаю, что мы сначала продадим Майснеру одну амфору, возбудим его аппетит, а потом поднимем цену.
Юджин стукнул кулаком по столу, разбросав костяшки домино и чуть не опрокинув стаканы с ouzo.
— Вот как ты теперь заговорил, парень! Не я ли тебе втолковывал, что амфоры того стоят? Держись за меня, малыш, и все мы станем богатыми и знаменитыми.
Я никак не мог проникнуться его чрезмерным энтузиазмом. Слишком велик был шанс попасться и заработать скверную репутацию.
— Слушай, Юдж, — заговорил я, — что-то в этой сделке мне не нравится.
— Да? И что именно?
— Сам Майснер. Я нутром чую неладное. Не доверяю ему, и все тут. Он слишком скользкий тип.
Юджин ободряюще похлопал меня по плечу.
— Выпей, приятель, и не волнуйся. Я все улажу. — Он протянул мне стакан ликера. — Предоставь это мне, договорились?
Я попытался не обращать внимания на свои предчувствия. С каждым глотком мне становилось все лучше. Но Юджин непременно должен был озвучить мои потаенные мысли.
— Эй, тебе, наверное, не дает покоя загадочная мисс Геллер, а?
— Черт возьми!.. Нет. Это все Майснер.
— Знаешь поговорку про свежую голову? Спокойней, старик. Будь что будет.
Я вышел на дорогу, ведущую в гавань. Порывы ветра стихали, и море успокаивалось. Садящееся солнце напоминало персик, оно озаряло чисто выбеленные домики теплым розовым светом. Тихий вечер выманил людей на улицы, и повсюду на kambani [14] слышались голоса и смех. Длинная вереница туристов выстроилась в очередь в ожидании вечернего парома, который должен был прибыть с минуты на минуту.
14
Главная улица (греч.).