Икосаэдр 2.0
Шрифт:
— Приветствую! — сказал Ростислав Степанович и пожал мужичку руку.
— Здорово, заходи, — сказал Олег Тарасович, перейдя на «ты», как это обычно делают при личной беседе деревенские жители. — Посмотришь?
— Ну, давай, показывай, что у тебя за «средство».
Они зашли вдвоем во внутренний двор, Олег Тарасович закрыл калитку.
— Да трактор у меня старый, списанный, — сказал он и поправился. — Но техосмотр пройден, все рабочее, только позавчера покрасил, смотри, какой красавец!..
Ростислав Степанович смотрел на машину и думал: «Что-то подобное со мной уже
— Нет, мы не сможем этого сделать… Мой друг обречен слушать их жуткие радиосигналы, он больше не будет мне доверять… Горе нам, планету номер тринадцать невозможно победить…
А в пустыне перед стариком стоял желтый сверхстратегический пепелац с плакатом Ким-Чен-Ира на стене.
Потрепанное очарование гламурных блондинок-зомби
Алекса с утра волновали блондинки.
Алекс сидит на крылечке своего коттеджа и пытается что-то наигрывать на надтреснутой гитаре. Собственно, на этой улице поселка половина коттеджей принадлежат Алексу, но сегодня они с Хелен выбрали для ночлега именно этот, с широким крыльцом.
— Поцелуй же меня, я не зомби, поцелуй же хоть в щеку меня… — напевает он. — Я еще не гнию, хоть дела наши плохи, я к тебе заглянул на полдня.
Утренняя заря нравится Алексу, ему хорошо, он спокоен. Почти спокоен.
Коттеджный поселок — один из последних обитаемых мест в окрестностях Вроцлова. Удачное расположение на излучине в верховьях Одера позволяет немногим обитателям с переменным успехом отражать атаки. Неприятель плавает очень плохо. Ополченцам выгодно держать в таких городках небольшие отряды по границам зон заражения. Подобные городки — это и приманка, и сторожевой пункт, и место сурового эксперимента по борьбе человечества с Чумой. Но все жители помнят — их поселок на самой передовой, атака может приключиться в любой момент, а вертолетное сообщение слишком редкое, чтобы быть серьезной помощью.
Большинство жителей Германии, Польши и других стран Европы уже давно уплыли за океан или убежали на восток, за Урал, где огромные пространства и морозы не позволяют заразе вылезти за пределы небольших очагов. В Западной Европе остались только безумцы. Либо те, кому уже нечего терять, как одноногий Симон или старуха Маргарет, либо те, кому за последние годы окончательно сорвало башню и кто воспринимает жизнь, как безумный шутер. В поселке тех и других тридцать человек.
Алекс ближе к последним, хотя во многом он — исключение из правил. Он трезв, расчетлив, вполне доволен ситуацией. У него есть женщина, и все конечности на месте.
Единственное, что его сейчас беспокоит, — это блондинки.
Алекса друзья и близкие привычно зовут Мелким, потому что он младший в семье, несмотря на то что уже давно на
«Друзья и близкие» — это сказано громко. Вокруг осталось не так уж и много — девушка Хелена и друг юности Вроцлав. Вся остальная родня, за исключением брата и пары несчастных родственников, уже давно в других краях, в безопасности. Алекс знает, что ему многие завидуют, но ему на это наплевать.
Еще Алекса прозвали Мясником — но вовсе не потому, что его главное оружие — топор, просто он как-то упомянул, что первым местом его работы был мясоразделочный цех в мюнхенском супермаркете. С другой стороны, как еще можно называть рослого двухметрового детину с квадратной арийской мордой, как не Мясником?
— Что тебе приготовить на обед? — Хелен подходит сзади и гладит Алекса по плечу.
— Хочешь сказать — «курятину или курятину»? — Алекс оборачивается в ухмылке.
Два соседних участка, где когда-то были цветники и яблони, занимает большой курятник, снабжающий провизией весь поселок.
— Не иронизируй. Мне кажется, куча блюд, которые я научилась готовить из курицы и консервов, вполне себе разнообразная. Ты выглядишь озадаченным, что случилось?
Алекс откладывает гитару, встает и обнимает Хелен, проводит рукой по ее рыжим волосам.
— Понимаешь, меня беспокоят блондинки.
Хелен строго смотрит на него, затем усмехается и картинно влепляет ему пощечину.
— Негодяй!
Оба смеются.
— Я же тебе сказал, что четыре из пяти прорвавшихся вчера тварей были блондинками, — поясняет Алекс, потирая щеку. — Как на подбор — голубоглазые, фигуристые, стервы такие. Мы даже сходили со Станиславом и Марком проверить поближе, перед тем, как подогнать бульдозер. Одной зверюге Марк пулеметом размолол черепушку в фарш, и цвет волос не разобрать, а вот остальные…
— Мало ли. Бывшие подруженции из какого-то модельного агентства. Вирус в активной стадии задуло к ним во время очередного гламурного показа мод, они рванули с подиума в зал, перекусали весь мюнхенский бомонд, а потом вместе…
— Нет. Совпадение — это две блондинки, но никак не три и не четыре. Это не простое совпадение, это какой-то знак.
Рыжеволосая хмурится.
— Знак? Но кому?
— Может, мне. Может, кому-то другому.
— Мелкий, неужели ты серьезно? Ты на себя не похож, когда так говоришь. Неужели ты действительно веришь в это?
— Верю, — кивает Алекс.
— Во что, что там остался кто-то живой?
— Да. Кто-то или что-то, что подает нам знаки.
Хелен осторожно обнимает его, уткнувшись в могучую грудь. Она хочет много сказать ему, что уже говорила раньше — про то, что не стоит ждать вестей с Запада, что про брата стоит забыть, что она сама потеряла кучу родных и что обо всем этом не стоит вспоминать, пока они вместе. Алекс все понимает без слов, гладит ее по спине, но продолжает думать о блондинках. Наконец отстраняет ее и просит: