Икс-металл
Шрифт:
Вокруг все было насыщено розоватым туманом, скрадывавшим очертания, придававшим всем предметам фантастическую и мрачную окраску.
К моему удивлению, я увидел, что над кипящей и бурлящей лавой со стен кратера свисало множество более или менее длинных металлических мостков, на которых находились группы людей. Это были сплошь рабочие. Им было, надо полагать, невыносимо жарко, и потому все они были нагими.
Сотни разнообразнейших предметов висели над лавой на цепях или металлических канатах, и рабочие, обливаясь с ног до головы потом, занимались какими-то
Присмотревшись, я обнаружил, что весь этот маневр сводится к тому, чтобы опустить данные инструменты как можно ближе к вскипающим на поверхности лавы пузырями, причем рабочие старались не давать предметам и лаве соприкасаться. При мне какая-то группа рабочих не доглядела, и одна большая статуя, изображавшая крылатую статую Победы, была облита лавой. В группе рабочих, допустивших эту оплошность, послышался словно стон.
— Макази! — прошептал стоявший рядом со мной Алледин.
— Поясни, друг, в чем тут дело! — обратился я к жрецу.
— Нигилит выделяется из лавы в виде паров, которые могут оседать, как оседает роса на растениях, на всяком предмете, находящемся над лавой. Мы изготовляем все потребные для нас предметы из легкого дерева, из железа, из мрамора или из бронзы и опускаем над лавой. Вот в сущности и все.
Наибольшее количество паров выделяется именно из лопающихся пузырей. Поэтому рабочие должны держать предметы, которые подлежат покрытию нигилитом, именно над пузырями. Когда нам нужно получить не самый предмет, а только сам нигилит, то над лавой свешивают особые доски, и нигилит отлагается на них тонкими плоскими слоями.
Рабочие чрезвычайно утомляются тут: проработав всего десять минут, самый крепкий человек изнемогает. Поэтому они непрерывно сменяют друг друга. После десяти минут дается часовой отдых. В день полагается работать только семь раз по десять минут, и на «огненные работы», как называется добывание нигилита, люди назначаются только на семь лет. После этого срока человек свободен от какой бы то ни было работы на всю жизнь. Но немногие пользуются этой свободой, ибо на второй или на третий год обыкновенно рабочий умирает, иссохнув, как щепка!
— Мало, поди, находится охотников браться за эту дьявольскую работу?!
— Напротив! Люди ждут очереди попасть сюда годами, добиваются этой работы, как высшего счастья!
— Но почему же?
— Да ведь эта же работа в честь богини Санниа! Ну, и кроме того… Скажи, ты не ощущаешь ничего особенного?
Я был вынужден сознаться, что по мере того, как мои легкие пропитывались испарениями из кратера вулкана, мной овладевало странное приподнятое настроение. Трудно описать это состояние. Скажу только, что весь мой организм словно перерождался с чудесной быстротой. Мне хотелось кричать, смеяться, петь, прыгать. Казалось, за спиной у меня вырастают могучие крылья, и само тело становится легким, как воздух. Мне стоит только взмахнуть
— Пора уходить! — потащил меня вниз Алледин. — Ты еще не привык к действию паров нигилита, и это может окончиться длительными обмороком. Теперь ты понимаешь, почему люди считают за счастье, когда им позволяют послужить богине, совершая «огненную работу»!
Да, я понимал!
В парах нигилита было нечто одуряющее, было какое-то вещество, близкое к гашишу. Кто дышал этими парами, тот переживал чрезвычайный подъем энергии, близкое к экстазу состояние.
Естественно, что такие переживания не могли дешево обходиться для человеческого организма, а вели к его быстрому разрушению.
Но разве есть в мире такая промышленность, которая не требовала бы жертв от рабочих?!
Я могу насчитать полсотни отраслей промышленности, где рабочие вымирают то от болезни дыхательных органов, то от отравления организма ядовитыми парами. Пойдите на стекольные фабрики, посетите ткацкие, спичечные заводы, погуляйте по мастерским роговых изделий, зайдите на кожевенный двор и тогда вы поймете, о чем я говорю!
И добавьте: там, в мире, рабочие от работы не испытывают физического наслаждения, не переживают экстаза!
Но оставим это!
Итак, я теперь знал, где и как добывается нигилит, тот чудесный материал, обладание которым дало бы неисчислимые блага человечеству…
Теперь оставалось узнать, как он обрабатывается. Можно ли его плавить, точить, паять и так далее, и какие инструменты применяются вулодами для этого?
Но когда я задал соответствующий вопрос моему спутнику, то получил от него категорический ответ:
— Это тайна. И ты никогда не узнаешь ее, потому что ее могут знать только семеро главных жрецов!
— Неужели же они, семь человек, только одни и заняты всяческими работами?
— Им помогают, конечно, рабочие. Но рабочие ничего не знают, кроме чисто механических операций.
— А где ведутся эти окончательные работы?
Алледин показал мне на то самое здание, которое я сначала принял за храм, а потом счел за мастерскую.
— Но я могу получить доступ туда? — спросил я.
— Нет! Никогда! — ответил он тоном, не допускающим возражений.
Мне ничего больше не оставалось, как на время, по крайней мере, для видимости, подчиниться запрету, но потом постараться проникнуть эту самую главную тайну, ибо что означает обладание нигилитом, если не знать, как его обрабатывать?
Отчасти я полагался на Шарля Леонара, который лучше меня умел шнырять по всем закоулкам.
Добавлю, однако, что эта тайна, собственно, единственная из всех тайн Вулоджистана, так и осталась неразгаданной нами…
Обстоятельства сложились так, и в этом нет нашей вины. Впрочем, если бы мы раскрыли и эту тайну, кто знает, какую пользу могло бы принести это знание человечеству, если принять во внимание…
Но прочь, прочь мрачные мысли! Может быть, еще все уладится, все пойдет на лад и кончится счастливо для нас и для человечества!