Икс-металл
Шрифт:
Итак, я продолжаю свое повествование.
В тот же день приставленный ко мне Алледин отвел в мое распоряжение место, выбранное мной для сооружения предположенных мной мастерских и пригнал целую армию рабочих всех категорий. Я приступил к сложным работам. Первым делом надо было позаботиться о сооружении двигателей. Для этого я использовал силу падения воды одного маленького, но мощного водопада, вырывавшегося из недр гор и падавшего в долину. Потом надо было запастись порохом. Для пороха нужна сера, она имелась, уголь — его можно было добыть без труда. Вопрос, имелась ли селитра, тоже нашел удовлетворительное
В работе мне помогал Нед Карпентер, который за это время совершенно прижился в Вулоджистане и был очень доволен собственной участью. Как-то однажды он пришел на работу в сопровождении молодой, хорошенькой женщины, с которой обращался, на мой взгляд, несколько излишне фамильярно.
— Что это за женщина? — спросил его я.
— Надайа! — крикнул он женщине. — Поди сюда, моя душа! Познакомься с мистером Шварцем! Надайа — моя жена, мистер Шварц! Как же, как же! Нас повенчали уже неделю назад. Она славная хозяйка, моя женушка, и мы заживем душа в душу!
— Вы женились, Нед? — в полном изумлении пробормотал я.
— Разумеется, сэр! Самым законным порядком! Сначала какой-то мистер жрец бормотал над нами все, что полагается, а потом нас записали в книги и выдали нам номерки… Посмотрите!
И он протянул мне какой-то жетон, на котором были изображены две сплетшиеся руки.
Тут я припомнил, что легкомысленный Шарль Леонар много раз заявлял мне, что и он скоро женится, только хочет жениться, не на простой вулодке, хотя бы касты из воинов или даже жрецов, а на одной из двадцати восьми храмовых жриц, посвятивших свою юность служению богине Санниа.
Я принимал все это за шутку, но теперь поверил.
— Женитесь и вы, мистер Шварц! — приставал ко мне Карпентер. — Нет, право, почему вам оставаться бобылем?! Господи Боже мой! Да тут столько писаных красавиц!.. Выбирайте любую, вам отдадут ее без всяких разговоров… А что касается самих девушек, то есть на счет того, захотят ли сами девушки, то, мистер Шварц, будьте уверены: только пальцем махните, сотня прибежит! Надоели им, надо полагать, их собственные вулоды хуже горькой редьки, и они на нас смотрят, как на божков…
Я насилу отделался от бесцеремонного Карпентера. Его слова расстроили меня, разбередив старую, сочившуюся несколько лет кровью рану в моем сердце…
Дело в том, что в дни моей молодости я любил одну девушку. Это было там, на родине, в Германия. Она была дочерью одного англичанина, женившегося на немке. Алиса, так звали эту девушку, была хороша и добра, как ангел, и бедна, как… как не знаю, что.
И я был беден, и мне приходилось изо всех сил бороться за кусок черствого хлеба…
Но я выбивался в люди. Я рассчитывал, что еще полгода, самое большое — год, и я смогу сделать предложение Алисе, вырвать ее из когтей отца, которого я считал если не негодяем, то совершенно беспутным пьяницей и паразитом.
И вот меня подстерегло
Я узнал, что ее отец буквально продал ее. Она была так хороша и так беззащитна!
Я кинулся на поиски, но единственное, что я узнал, Алиса была увезена куда-то за границу, в другую часть света. Она пропала без вести…
Но что вспоминать об этом?
Чтобы отделаться от мыслей, навеянных на меня разговором с Карпентером, я отправился поболтать с Шарлем Леонаром.
Французу, как и нам, нашлось дело у вулодов.
Что именно делал Шарль Леонар, я точно не знал. Но скоро узнал…
Еще приближаясь к зданию, которое походило на наш ипподром, я услышал крики команды, топот ног, отбивающих такт.
Потом все умолкло, и до меня донесся голос француза:
— Теперь, милостивые государи, маленькое упражнение. Давагаси! Попробуй расшибить меня кулаком! Да, пожалуйста, не стесняйся!
Секунду спустя словно стон вырвался из десяти грудей.
Я вбежал в помещение, где проделывались какие-то таинственные упражнения и предполагалось расшибить голову француза увесистыми кулаками какого-то Давагаси. И я увидел странную картину: молодой, атлетически сложенный воин, по-видимому, противник Шарля Леонара, лежал, почти уткнувшись лицом в песок арены, а сам Леонар выкручивал его руку. А зрители этой странной картины, молодые вулоды из касты воинов, смотрели с изумлением на поражение своего гиганта-соплеменника французом, который казался пигмеем по сравнению с ними.
— Что вы делаете, Леонар? — крикнул я.
— А, это вы, Шварц? Добрый день! Что я делаю?
Только что вывихнул руку этому парню.
— Зачем?
— Даю маленькую лекцию, и больше ничего, мой милый Шварц! Может быть, и вы хотите попробовать счастье в борьбе со мной?
VIII
Разумеется, я не имел ни малейшего желания воспользоваться предложением Шарля Леонара и испытать на себе, как приятно, когда тебе производят вывих руки или перелом ребер.
Француз не очень огорчился моими отказом, и весело крикнул молодым воинами вулодов:
— Ну, чья очередь теперь?
— Моя! — отозвался какой-то юноша.
— Так начинаем!
— Берегитесь, чужестранец! Со мной вам будет потруднее справиться, чем с моими товарищем!
— Попробую! — откликнулся Леонар.
Новый противник француза подкрадывался к нему по-кошачьи, потом пошел на Леонара и одновременно нанес моему приятелю удар, которым мог бы уложить быка.
Я невольно вскрикнул: мне показалось, что Леонар, получивший удар прямо в висок, покатился безжизненными трупом.
Но через секунду я убедился, что Леонар просто-напросто отскочил от своего противника.
Что же было с вулодом?
О, с ним случилось нечто совершенно неожиданное!
Взмахнув огромным кулаком с невероятной силой, они нанес удар по воздуху, и, естественно, на мгновение потерял устойчивое равновесие своего могучего тела. А Леонар подстерег именно это роковое мгновение и совершенно легкими толчком в поясницу послал гиганта пахать носом песок арены.
Ошеломленный, одуревший гигант лежал, уткнувшись лицом в песок, и, когда поднялся, надо было видеть его бараньи глаза!..