Икс
Шрифт:
Справа от двери горела красная лампочка. Я решила, что это значит, она занята. Стояла мертвая тишина. Я посмотрела на часы, надеясь, что пришла не слишком поздно. Было 5.25. Насколько я знала, сеанс психотерапевта длится пятьдесят минут, но я понятия не имела, когда он начался. Я села, отметив, что она выписывает шесть женских журналов, все свежие. Я взяла “Дом и сад” и начала читать статью о том, как развлечь на Пасху восьмерых гостей, но потом поняла, что я не знаю столько людей, тем более, которые согласились бы страдать от моей стряпни,
Через пятнадцать минут я встала, на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Ни уютного мурлыканья разговора, ни вскриков, ни всхлипов. Я снова уселась.
Явившись без предварительной записи, я не считала себя вправе колотить в дверь и жаловаться. Конечно, было возможно, что она ушла, но тогла она заперла бы входную дверь. Без десяти шесть свет резко поменялся с красного на зеленый. Никто не выходил.
Там должен был быть отдельный выход наружу, чтобы психи не встречались друг с другом.
В шесть дверь в кабинет открылась, и оттуда быстро вышла молодая женщина. Она резко остановилась, заметив меня.
— Ой, извините! Я не знала, что тут кто-нибудь есть.
Она обернулась и с тревогой посмотрела в комнату позади себя.
— Вы записаны?
— Нет. Я зашла в надежде застать вас до того, как вы уйдете. Вы — мисс Сиземор?
Она протянула руку.
— Да, Тарин.
— Я должна вас называть “доктор Сиземор”?
— Тарин подойдет. Даже имея степень, я не называю себя “доктором”. Это кажется претенциозным.
— Кинси Миллоун, — представилась я, когда мы обменялись рукопожатием. — У вас найдется несколько минут?
Я смотрела, как она принимает решение.
— Мне нужно быть в другом месте в семь, но у меня есть время до шести тридцати, если это поможет.
— Это будет прекрасно.
— Заходите.
Она развернулась на каблуках, и я проследовала за ней в кабинет, подождав, пока она закроет за нами дверь.
Она была высокая и худощавая, возвышаясь надо мной в сапогах на высоких каблуках. На ней был короткий белый вязаный свитер и джинсы, которые сидели низко на бедрах.
Полоска голой кожи мелькала, когда она двигалась. Длинные джинсы доходили до подъема, отчего ее стройные ноги казались еще длинней. Я закончила обзор, когда она подошла к телефону и включила автоответчик. Темные глаза, пышные каштановые волосы до плеч. Большие кольца в ушах, красная помада.
Я огляделась по сторонам. Кабинет был уютным, как и приемная. Вместо письменного стола был старинный стол с резными ножками, пустой, за исключением низкой вазы с розовыми и желтыми розами, книги для записи пациентов в кожаной обложке и аккуратного ряда ручек. На этажерке стояли папки с разноцветными ярлыками.
Книжные полки тянулись вдоль двух стен, в дальнем конце были два окна и дверь, выходившая на боковую сторону здания. Наверное, в одну сторону дорожка вела на улицу, в другую — на парковку позади дома. Если у нее были шкафы для файлов, я их не заметила.
Тарин предложила
Ее ногти были коротко подстрижены и без лака. Ни обручального кольца, ни других украшений, кроме часов, которые свободно болтались на руке, как браслет, и она поправляла их другой рукой. Я заметила, как она бросила взгляд на часы, отметив время.
Она казалась открытой и ждала, пока я задам тему и тон разговору.
Я не обдумала заранее, как суммировать историю, так что вынуждена была перейти сразу к делу. В самом деле, мне нужно исправлять свое беззаботное поведение. Это уже третий раз, когда я была поймана неподготовленной. Ой, да какого черта, подумала я.
— Я — частный детектив, и ищу информацию. История запутанная, и если я буду все рассказывать, нам не хватит времени. Я подумала, что изложу ситуацию, а вы скажете, если понадобится что-нибудь пояснить. Предполагая, что вы согласны отвечать на вопросы.
— Говорите.
— Вам о чем-нибудь говорит имя Пит Волинский?
— Конечно. Я знала Пита. Не очень хорошо, но когда услышала, что его застрелили, не знала, что и думать. Вы из-за этого здесь?
— Не совсем. Полиция арестовала преступника, но дело не было доведено до суда. У меня побочный интерес. Он был вашим пациентом?
— Я предпочитаю называть их “клиентами”, но нет.
— Хорошо. Это прекрасно. Мне не хотелось просить вас нарушать конфеденциальность.
— Никакой опасности, — ответила она с вежливой улыбкой.
— Можете рассказать, откуда вы его знали?
— Назовем это для простоты “старыми делами”. Наши дороги пересеклись много лет назад, а потом он опять появился прошлой весной.
Был большой шанс, что “старыми делами” она назвала судебное дело, которое она завела против Неда Лоува. Я чуть не упомянула его, но решила подождать, не сделает ли это она сама.
— Так что, Пит решил возобновить контакт?
— Да. Мы встречались дважды, три или четыре недели между встречами. Когда он больше не объявился, я ничего не подумала. Узнав о его смерти, я была в шоке.
— Это было тяжело, — сказала я нейтральным тоном.
— Чем вызван ваш интерес?
— Его вдова — моя подруга. Пит оставил Рут с кучей долгов, и его дела в беспорядке. Ее проверяет налоговая служба, так что мы просматривали его бумаги в поисках финансовых документов. Вчера я нашла почтовый пакет, спрятанный под двойным дном в коробке для файлов. Пакет был адресован священнику в Бернинг Оукс и датирован 1961 годом. Еще там был список, спрятанный между страниц документа, в той же коробке. Ваше имя было в этом списке.