Иллюзии успеха
Шрифт:
— За кошку с мышкой.
— Вы видели фильм Лелюша! Что ж, сценарий там был крепкий и постановка добротная.
— Нет, я его не видел. Но почему вы считаете себя подозреваемым?
Ламблен отхлебнул виски и причмокнул.
— Боже, храни Шотландию и шотландцев! Что вы сказали? Ах, да… Сейчас. Я считаю себя подозреваемым на том же основании, на каком подозреваются все, кто был тогда на этой злосчастной вечеринке у Шальвана. Ответ полный? Вы довольны?
— Не совсем.
Ламблен смотрел
— А вы привереда! И все-таки даже вы себе не представляете, что я сейчас скажу. На самом деле это не я, это — Мишель!
— Почему Мишель?
Взгляд Ламблена на мгновение вспыхнул.
— Да так… Случайно вырвалось… С таким же успехом я мог назвать Элен, Шальвана или Бреннера…
— Но вы-то назвали именно Мишель!
— Ну, так я исправляюсь и говорю… говорю… Мистер или мадам Икс! Вас устраивает?
— Пока устраивает.
В зал вошла кучка клиентов. Должно быть, закончился сеанс в кинотеатре.
Комиссар больше нисколько не сожалел о том, что остановился у «Ледника». Ламблен тоже очень выигрывал от более близкого знакомства.
— Вам случалось когда-нибудь писать сценарии?
— Есть такая слабость.
Ухватив двумя руками стакан, Ламблен вглядывался в Тьебо, заинтригованный его вопросом.
— Если бы вам понадобилось использовать в качестве сюжета для фильма смерть Красавчика Шарля, какие мотивы вы нашли бы для преступника?
Ламблен усмехнулся.
— Отвращение!
— А еще?
— Я бы назвал это убийство «Убийством Последней Капли» — знаете, когда чаша полна до краев…
— Преступник у вас — мужчина или женщина?
— Ну, это совершенно все равно.
— В вашей истории Красавчик Шарль гибнет из-за того, что хватил через край, так?
— Точно так!
Режиссер сделал несколько глотков, потом глубоко вздохнул.
— Знать, где этот «край», — большое искусство, господин комиссар!
— Мне говорили, что Мишель Ванье и Шарль Вале были близки одно время. Так это или не так?
Ламблен кивнул.
— Мишель Ванье — это модель, изделие и выставочный экспонат Вале. Позволю себе сказать, что он открыл ее в Лас-Вегасе, в ревю…
Тьебо почувствовал, как его кольнуло где-то в области солнечного сплетения. Лас-Вегас… Дженни Сен-Клер… Макс Дойл, организатор представлений, которому Шарль Вале, кажется, ни в чем не мог отказать… Круг замкнулся!
Может быть, Мишель тоже принимала участие в междусобойчике на вилле в Сен-Жермен?
— Правда ли, что Шальван собирается жениться на ней?
— Ну, это гениальный маневр девчушки, которая намерена отхватить свой приз, если можно так выразиться, примерно через месяц. — Ламблен потянулся, зевнул, потом выпил до дна, не оставив ни капли. — Даже гениям надо поспать. Давно пора в постельку, господин
— Согласен. Сейчас доставлю вас к «Якобинцам».
Глава 14
После того, как они миновали несколько мостов, перекрывавших промышленную зону, маленькие серые поселки показались им менее печальными под ярким солнцем, какое всегда бывает при сухом морозе.
— Но она сообщила мне столько интересного, патрон!
— Касаемо чего, Довернь? Признайте, что, увидев, как вы распускаете павлиний хвост пред красоткой, зная, что вы с ней ужинаете, и не найдя вас в вашем номере, вернувшись ночью в гостиницу, я мог бы и призадуматься о природе расследования, которое вы вели…
— Я отработаю, если надо, патрон! — с обидой в голосе заявил Пупсик.
Комиссар улыбнулся:
— Узнаю ваше чувство долга!
Они не виделись с Довернем почти сутки. Утро Тьебо провел со своим коллегой Баррашеном, начальником местной полиции. Обедали они тоже вместе. А в промежутке комиссар связался по телефону с Ламбером и продиктовал тому вопросы для сыщиков Лас-Вегаса, касающиеся Мишель Ванье. Кроме того, он нанес визит вежливости прокурору.
— Вы ведь, конечно, пригласили ее не для собственного удовольствия, а чтобы допросить, так? Ну, скажите же, скажите, что намерены представить мне отчет о расходах!
Довернь засмеялся.
— Вот до этого, патрон, дело не дойдет. Мне удалось совместить приятное с полезным.
— Спасибо, что охотно признаетесь в этом.
Они уже добрались до развилки. Тьебо свернул и медленно поехал по Гран-Фону, где дорога представляла собой широкий бульвар между двумя рядами одноэтажных светлых домиков. На выезде из городка он ускорил ход.
— Ну, и что же вам рассказала прелестница Янник?
— Подтвердила то, о чем мы подозревали: Красавчик Шарль был, мягко говоря, несколько подловат.
— Всего лишь «несколько»?
— Манера говорить…
— Что, она тоже на него жаловалась?
— Ну да…
— Только не говорите, старина, что он взимал с нее сорок процентов зарплаты!
— Деньги ни при чем, патрон. Он с ней спал в течение четырех месяцев, Бог знает чего наобещал, а потом бросил, оставив подарочек.
Довернь не стал уточнять, какого рода был подарок, ограничился вздохом, но Тьебо заинтересовался:
— Какой подарочек?
— Пацана. Ему сейчас три года. Мать Янник воспитывает его в Нормандии.
— Так… Красавчик давал деньги на содержание своего отпрыска?
— Он никогда не хотел признавать его своим… Но в его оправдание Янник говорит, что он всегда находил ей работу. Она из редких помрежей в Париже, которые сразу переходят с картины на картину. Всегда или почти всегда.