Иллюзия реальности
Шрифт:
На следующий день, когда они завтракали, Ник Улин озвучил Яфету основной вывод длившейся почти сутки научной дискуссии:
— Квантитная оболочка Шара, как я и утверждал с самого начала, представляет собой единое целое. Создатели ее реализовали довольно простой, но действенный механизм обратной связи, делающей их детище неприступным. При преодолении некоей пространственно-временной ячейки определяется природа сил, за счет которых внешнее тело проникает в квантитную оболочку, и соответствующим образом изменяются внешние физические параметры квантита. Светим на него лазером —
— Размеры этой ячейки вычислили? — важно спросил Яфет.
— Да, и довольно точно. Двадцать пять сантиметров на три секунды.
— Какие-то странные цифры.
— Объяснений, почему они должны быть именно такими и никакими иначе, высказано много. Посмотри материалы группы теоретиков.
— Значит, никакой возможности прорубиться внутрь «ядра» нет?
— Не видно. Вероятно, придется идти на крайние меры — взрывать. По обломкам, однако, мало что можно будет сказать, что было там внутри. Проблема — как при этом сохранить целостность всего Шара…
Да ясно же, что надо делать, пронзило Алексея Сковородникова понимание вместе с чувством единения с чем-то огромно правильным. После пребывания в надпространстве такие ощущения стали возникать довольно часто. Даже чаще, чем когда-то в прошлом.
— А что мешает быстренько менять тип проникающей головки? — спросил он. — Пробурили двадцать четыре сантиметра за две с половиной секунды, включили лазер, затем плазмой вдарили, потом снова сверлом.
Ник Улин застыл с открытым ртом.
— Э-э… эта… голь на выдумки хитра, — вставил Яфет сковородниковскую приговорку. — А что, Лешик вроде бы дело говорит.
— Честно говоря, подобная мысль ни у кого, кто занимался проблемой преодоления квантитной оболочки, не возникала, — произнес Ник Улин, поднимаясь. Каша его осталась недоеденной, какао — недопитым. — Пойду я, напрягу народ.
Весь день шли обсуждения. Выдвигались и отвергались теории, вызывающие резкую критику или восхищение. Проводились сложные расчеты, подтверждаемые или опровергаемые грубыми оценками. В конце концов конструкторам было выдано устроившее их техническое описание проникающего устройства. Дальнейший процесс пошел результативнее. Часа три ушло на инженерное конструирование, примерно столько же на изготовление нового устройства в корабельных мастерских и вчетверо больше — на доставку и установку на «Проникателе».
Ключевой эксперимент начался за час до обеда.
Алексей Сковородников привычно установил свой фантом над головой Ника Улина рядом с объемным изображением Яфета. Длительное молчание — говорить было не о чем перед грандиозностью транслируемой картинки с поверхности Шара — прервал хола:
— Хорошо идет. Пройдено более четырех метров. Сейчас увидим, что там внутри…
Внезапно экраны потухли. «Элеонора» еле заметно встряхнулась.
— Что такое? Что такое? —
Ник Улин молчал. Но вид его не предвещал ничего хорошего.
Несколько минут прошло в томительном ожидании. Внутренние системы связи работали в обычном режиме, но отказали все внешние сенсоры за исключением базовых навигаторских, показывающих распределение гравитирующих масс в ког-зоне звездолета. Замолкли многочисленные космические аппараты, ранее отправленные с «Элеоноры» по различным причинам. С них, в частности, шла трансляция о работе «Проникателя», в данный момент находящегося на противоположной, невидимой со звездолета стороне Шара. Экспедиция оказалась ослеплена.
На «Элеоноре» повисло тревожное молчание. Паники не было, сигналы тревоги не звучали. Однако экипаж подобрался, исчезли улыбки.
Минут через десять пришло сообщение с «Посла». Автомат сообщал, что подвергся мощной хадрайверной атаке. Все периферийные устройства, включая двигатели, выведены из строя, сохранилась только особо защищенная центральная часть. Передать более полную информацию о внешней среде он сможет только после выращивания новых датчиков. Поскольку его орбита неустойчива, прогнозируемая продолжительность его существования составляет не более десяти суток.
— Ничего не пойму! — переживал Яфет. — Какой хадрайвер?! О чем вообще речь?!
— Вероятно, имеется в виду энтропийный удар со стороны Шара.
— Это как?
— Погоди, скоро узнаем.
Первыми стали восстанавливаться телевизионные датчики ближнего обзора.
— Качество изображения упало, — посетовал Яфет. — Все небо в бурой дымке. Будто в тумане летим.
— Так оно и есть, — отозвался Алексей Сковородников. — Глянь, какой стала шкурка «Эли». Из гладкой превратилась в шершавую, отслаивается. Самый верхний слой обшивки, наверное, весь слез.
— Только что около нас находилось более сотни наших аппаратов. Ни один не отвечает. За исключением «Посла». Ну и ну! А как же лабораторный отсек… там же люди. Что с ними сталось? Пять человек…
Та же мысль, по всей видимости, обеспокоила и руководство экспедиции. «Элеонора» включила реактивные движки, чтобы быстрее оказаться на той стороне Шара, где был десантирован лабораторный модуль.
— А еще «ягуар» у нас в полете, — напомнил сам себе вслух Яфет.
Понемногу восстанавливались телескопические сенсоры дальнего обзора. На демонстрационных экранах появилось изображение того, что стало с приемным экраном — вместо однородного облака какое-то хаотичное месиво.
Минут через пятнадцать открылось место посадки лабораторного модуля. Компьютерные программы обработки данных мгновенно «разложили» возникшее изображение человеческой конструкции по множеству составляющих и ракурсов. Покореженная башенка. Зияющие многочисленными дырами, словно истлевшие стены… было очевидно, что жизнь из нее давно ушла.
Скорбный вздох пронесся по отсекам огромного корабля.
— Унылое зрелище, — не выдержал молчания Яфет. — Видел я как-то результаты опытов по старению технических устройств. Шар проводит их в тысячи раз убедительнее.