Иллюзия реальности
Шрифт:
Наладили производство специализированных мисентов. Их распыляли, когда в Двойке был «день» — появление микроскопических шпионов если и улавливалось ее обитателями, то принималось разве что как легкое запыление воздуха.
Через неделю было признано, что одними мисентами не обойтись, и в Двойку были отправлены два десятка тяжелых исследовательских роботов, снабженных сложной аппаратурой для физико-химических исследований и совершенными системами мимикрии. Сбрасывали их по ночам на специальных парашютиках из материалов, за полчаса растворяющихся
Если мисенты дали как бы последовательность моментных снимков Двойки, позволили накопить информацию, необходимую для расшифровки языка аборигенов, то с помощью тяжелой техники удалось провести детальный химический анализ процессов замкнутого мира и убедиться, что биологический код его жизни не отличим от земного.
Определили, что климат Двойки примерно соответствует климату умеренной зоны Земли, но без выраженной смены времен года. Фауна и флора ее представляли почти точные аналоги земных. Существенных различий на уровне видообразования выявлено не было.
Пользуясь привилегиями распорядителя работ, Ник Улин возглавил одно из направлений исследований — реконструирование истории Двойки. Яфет объявил себя начальником группы, изучающей ее псевдочеловеческих обитателей, и назначил Алексея Сковородникова своим заместителем. Лидия Гиреева утвердилась в кресле главного диспетчера. Только герцог Лусонский по-прежнему занимался сугубо личными делами.
Заботы спрессовали сутки в мгновения, и лишь где-то через неделю выпала очередная фантом-конференция команды-22 в каюте Ника Улина. Обратив внимание, что квартарец сидит за компьютерным пультом чернее тучи, Яфет спросил:
— В чем дело, уважаемый? Проблемы?
— Не то слово — тупик. Не удается смоделировать эволюцию Двойки. Генетические исследования свидетельствуют, что развитие биосферы шло естественным путем. В то же время из решения простейших математических уравнений, описывающих рост и уменьшение популяций, следует, что в столь малом объеме совершенствование жизни земного вида до появления гоминид невозможно.
— По пробам ДНК аборигены чрезвычайно близки к земным кроманьонцам, — с важностью поведал Яфет известную всем информацию. — Все-таки разница в возрасте между вами и ими около сорока тысяч лет.
— Мгновение! В биологии нет таких промежутков времени.
— Что-то я не в теме, — вмешался Алексей Сковородников. — Разве одного того факта, что Двойка находится в Шаре и окружена квантитной оболочкой, недостаточно для причисления ее к искусственным творениям?
— Я не отрицаю, что Двойка создана Перворожденными. Я говорю, что мы не можем понять, то ли они поместили зародыши земной жизни в квантитную оболочку и предоставили им развиваться своим путем, то ли периодически подправляли эволюцию своих подопечных. Не обнаружено никаких следов воздействий извне.
— Плохо искали. Надо, видимо, мне заняться этим вопросом. Вот тебе один косвенный аргумент в пользу того, что Перворожденные постоянно направляли
Ник Улин покачал головой.
— Доводы лингвистики всегда спорны.
— Ну как же! Разве может человеческий язык развиваться, все время оставаясь в тисках старых правил? Я читал, что давным-давно на Земле одним из самых распространенных был язык, в котором написание слов не имело ничего общего с их произношением, а соподчиненность оборотов в предложениях приходилось угадывать. Весь язык — одно большое исключение из правил!
— Были и языки, конструкции которых не имели исключений, — тихо ответил Ник Улин. — Например, язык народов аймара.
— Не знаю таких.
— Поищи в Информатории. Аймара — одно из племен, обитавших в Южной Америке. Это материк такой на Земле.
— Хорошо, — буркнул Яфет, — почитаю.
— Аймара, кстати, создали не только уникальный язык, — добавил Ник Улин, покопавшись в своей бездонной памяти, — но и удивительнейшее мироощущение: в отличие от всех прочих народов, интуитивно они располагали будущее не впереди себя, а сзади. Прошлое, объясняли они, известно и потому находится как бы перед глазами. А будущее не известно, темно — как бы за спиной.
Хола почмокал губами, запоминая. Однако сдвинуть его мысли с занятой колеи оказалось не так просто.
— Вот тебе еще один аргумент, — сказал он, — аборигены Двойки — это не люди, а неразумные пустышки. Манекены. Куклы. Будь они холами — никто из них не удостоился бы права на имя.
Квартарец недоуменно посмотрел на Яфета.
— Да-да! Ты посмотри. В повседневной жизни каждый из них выполняет какую-либо одну функцию. Крестьянин — пашет. Кузнец — кует. Пастух — пасет. Лекарь — лечит…
— Было бы странно, если б пастух ковал, а кузнец пахал. Мне, помнится, еще в школе рассказывали о разделении труда на заре цивилизации, — с усмешкой сказал Алексей Сковородников. — Были, мол, охотники, а стали земледельцы и скотоводы. Потом появились ремесленники, воины, жрецы. И так далее.
— Во — жрецы! — прервал товарища Яфет. — Аборигены четверть времени, когда не спят, молятся. Я сам это подсчитал. И, что интересно, после каждой молитвы их поведение меняется. Такое ощущение, что они умнеют. Вот только одно наблюдение: сборщик плодов не мог приставить к дереву лестницу — мешал куст. Помолился — сходил за топором и вырубил злополучный куст. Другой тщетно пытался затащить в горку тяжелую тележку, запрягаясь подобно лошади. Помолился — встал сзади тележки и с разбегу загнал ее наверх. Короче говоря, у них молитва — главная, если не единственная форма творческого мышления.