Иллюзия реальности

Григоров Сергей Львович

— Ты это серьезно говоришь? — спросил Ник Улин.

Яфет стушевался.

— Я, пожалуй, еще подумаю над этим вопросом, — сказал он.

После необходимой паузы Алексей Сковородников спросил:

— Вы вот обсуждаете, как создана Двойка. А вас не интересует — зачем?

— Ох, это вопрос вопросов, — вздохнул Ник Улин. — Ответ на него, я думаю, подведет логический итог всей работе экспедиции. К сожалению, пока все предположения и гипотезы о целях создания и «ядер», и в целом Шара ненаучны.

— Как это — ненаучны?

— В науке каждая гипотеза должна быть проверяемой. Но пока что все, что приходит в голову, принципиально не может быть ни подтверждено, ни опровергнуто.

— А что, например,

приходит?

— Мне, например, представляется, что «ядра» — это своего рода сейфы, в которых Перворожденные хранят образцы созданных ими рас разумных в качестве эталона.

— Эталона… — растерялся хола. — Созданных… Распространители разумной жизни…

— Да, — твердо сказал Ник Улин, — посеяв на какой-либо планете жизнь, Перворожденные сохраняют ее образец на тот, например, случай, если произойдет непредвиденная природная катастрофа. Или на случай, если созданная ими разумная раса прекратит развитие по какой-либо внутренней причине. Здесь можно придумать много «если» и «или».

— Стало быть, Двойка — это… своего рода законсервированный кусочек человеческой цивилизации?

— Да, я бы так и сказал: обыкновенная консерва.

— А Перворожденные, стало быть, боги, оживотворяющие Галактику?

— Боги — не боги, но цивилизация, старше нашей на много миллиардов лет. Почему чуть что — сразу боги? Поминание без особой нужды Причины всего и всякого есть признак незрелого ума. Пора бы уж повзрослеть. Принять к сведению уроки исторического пути человека по тропе познания.

— Какие именно? Их много, уроков разных.

— Да хотя бы то, что в целом вся история нашего естествознания — это падение. Люди постоянно претендовали на привилегированное место в Мироздании, и раз за разом низвергались в пучину ничтожества. Когда-то их мир был маленьким. Чуть больше той территории, которую можно было охватить взглядом, взобравшись на высокое дерево или поднявшись на гору. Рассказы путешественников о дальних странах укладывались в существующую систему мифов и сказок. Так появлялись собакоголовые, амазонки, сирены, грифоны и прочее. А в двух-трех днях пути пряталось жилище доброго волшебника или Прокруста, выравнивающего по росту усталых путников.

— Это как?

— Он, как рассказывали, клал гостей на свое ложе. Если их ноги свисали — отрубал лишнее. Если не дотягивали — вытягивал.

— Ишь, какой стандартизатор, — прокомментировал Алексей Сковородников.

— А что дальше?

— Чуть дальше обитали боги, не считавшие зазорным время от времени пообщаться с простыми смертными. Солнце жарким фонариком исправно вставало на востоке, проплывало по небу и тонуло на западе. Казалось очевидным, что оно много меньше окрестных полей и лугов. Позже наука все же смогла определить более-менее правильное соотношение размеров Земли и Солнца. Но только в двадцатом веке выяснили, что легкая туманность на ночном небе — так называемый Млечный Путь — на самом деле есть огромное скопление звезд. Назвали ее Галактикой. К Солнцу стали относиться как к ничем не выделяющейся звездочке, находящейся далеко-далеко от центра Галактики, на отшибе. Потом открыли другие галактики. Пришли к выводу, что наша Галактика зауряднейшее звездное скопление. А затем… ну, вы сами можете продолжить.

— Понятненько, — протянул Яфет. — Только к чему вы это нам говорите?

— К тому, что даже к слову «Бог» следует относиться с величайшим почтением и не употреблять его всуе. Сейчас мы вынуждены приписать Ему создание видимой нам части Метагалактики со многими миллиардами галактик, каждая из которых содержит сотни миллиардов звезд. Причем в большинстве звездных систем имеется своя жизнь, а изредка — разумные существа. Вынуждены приписать Ему проектирование бесконечности микромира, глубин надпространства и множества стрел времени. Приписать появление наших магов, умеющих создавать

свои материальные миры. Например, тот же Ирий, сотворенный Олмиром и Месенном. Короче говоря, не надо всякий раз поминать Бога. Достаточно просто полагать, что Перворожденные примерно такие же обитатели нашего Мироздания, как и мы. Ну, чего-то достигли в жизни. Сконструировали нас и еще с десяток-другой разумных рас. Как мы, люди, сделали вас, хол.

— Вы остановились в шаге от создания хол. Последний, самый трудный шаг мы сделали самостоятельно, — механически проговорил Яфет и надолго замолчал.

Состоявшийся разговор, как и все фантом-конференции последних дней команды-22, стал достоянием научной общественности экспедиции. Прозвучавшая гипотеза Яфета о неразумности аборигенов Двойки впоследствии вспоминалась разве что для того, чтобы получить очередной заряд критики. Зато слова Ника Улина упали на благодатную почву. Через день-другой Двойку все в унисон стали называть Консервой. А обитатели ее, неотличимые от первых на Земле людей, получили название консы.

День мелькал за днем, и Алексей Сковородников не сразу почувствовал, что поток фактов из Консервы превратился в тоненький ручеек. Элеонорцы по-прежнему видели все, что творилось в ней, но, как и прежде, не всегда могли объяснить поступки аборигенов. О жизненно важных делах консы, как и люди, говорили редко, поэтому фундамент устройства их общества, скрытые пружины поведения оставались пока не понятными.

Наибольшие споры вызывали религиозные обряды консов. Религия занимала важное место в их жизни, но ознакомиться с ее основами, с мифологией не удавалось. Особую загадку представляла традиция паломничества. Выбранные по неизвестным критериям аборигены — мужчины и женщины, молодые и пожилые — срывались с насиженных мест и пешком, питаясь подаянием, шли в центр своей Ойкумены, к Урему. Входы в пещеры по его берегам денно и нощно охранялись специальными караулами консов, и автоматические разведчики «Элеоноры» не смогли проникнуть внутрь. По случайно оброненным невнятным фразам выяснили, что паломники спускаются в пещеры для трехлетней учебы в закрытых учебных заведениях — так были поняты слова «паломник, ученик школы богов»: дети консов учились в сельских школах три года.

Стало очевидно, что необходимо найти новые источники получения информации. Не было у экспедиции времени, чтобы ловить знания по крупицам. Возникло предложение принудить консов к разговору. Задавать вопросы на интересующие темы и слышать ответы. Но как это сделать, не открывая, что люди пришли в их мир извне? Решение лежало на поверхности: послать в Консерву разведчика. Тайного агента. Шпиона, который мог бы участвовать в общественной жизни консов.

За будущим агентом закрепилось название прогрессор — это слово принес Алексей Сковородников из своей прошлой жизни. Чуть ли не все члены экспедиции записались в добровольцы. Ник Улин с Алексеем Сковородниковым, на зависть Яфету, тоже подали заявления. Хола был забракован изначально: первое и самое важное требование, предъявляемое к будущему прогрессору, было не иметь ни одного вживленного технического устройства.

Серый

Насыщенные будни предоставляли все меньше минут отдыха. Ник Улин, продляя их, взял в привычку после приемов пищи добираться до своей каюты кружным путем. Неспешная прогулка позволяла собраться с мыслями, распланировать занятия на ближайшее время.

Так и в тот раз, расставшись с Яфетом и Сковородниковым у лифта, он пошел куда глаза глядят. На одном из коридорных поворотов чуть не столкнулся с Рональдом Греем.

Неприметность — визитная карточка сотрудников Комитета Защиты Человечества. Отстранившись в механических извинениях, Ник Улин не сразу понял, что перед ним один из заместителей капитана — настолько незапоминающимся тот был.