Илья Репин
Шрифт:
Кто только ни приезжал в «Пенаты» – художники, артисты, ученые! Среди гостей были Горький, Андреев, Короленко, Бехтерев, часто приходил Корней Чуковский, который тоже жил в Куоккале.
В шесть часов вечера, под удары гонга, гостей приглашали в столовую, где стоял обеденный стол на двадцать персон. Стол этот сделал финский мастер Пекко Ханникайнен по специальному проекту, разработанному Натальей Борисовной и Ильей Ефимовичем.
Уникальная конструкция стола позволяла обходиться во время обеда без помощи прислуги. Стол был, так сказать, демократичным: его средняя часть вращалась на железном винте, и таким образом каждый
А чтобы сменить посуду во время обеда, не нужно было даже вставать. Чистые тарелки и рюмки ставили на стол заранее, а грязные – гости складывали в специальные выдвижные ящики.
Существовали и особые «правила Круглого стола», которые придумала Наталья Нордман. С помощью жребия избирали «председателя», в обязанности которого входило напоминать гостям о «солнечной энергии» – так в «Пенатах» называли виноградное вино, – а также следить, чтобы никто не нарушал правил самопомощи. Помощь ближнему строго каралась: виновный должен был произнести со специальной трибуны речь.
Но самой главной достопримечательностью «Пенат» было меню: строго вегетарианское. На стол подавали исключительно овощи, фрукты и блюда из разных трав. Корней Чуковский с особой теплотой вспоминал «бифштексы из клюквы» и «супы и котлеты из сена».
В то время вегетарианство было довольно распространено. В середине XIX века появилась статья профессора А. Н. Бекетова «Питание человека в его настоящем и будущем», в которой ученый излагал основы питания растительной пищей, объясняя полезность «безубойных» продуктов. Большое впечатление произвела в свое время на Репина и моральная проповедь Л. Н. Толстого, считавшего, что человек может и должен стать лучше, отучившись убивать другое живое существо для своей пользы. Вегетарианство в «Пенатах» было то строгим, то смягченным, и лишь в 1918 году, когда стало очень трудно с продуктами, Репин перешел на обычную пищу. Его любимым блюдом был, по словам Чуковского, картофель с подсолнечным маслом.
Наталья Борисовна же была неистовой вегетарианкой. Система ее питания была очень суровой: она не ела мяса, рыбы, яиц и даже не пила молока. Она верила, что вегетарианство должно спасти Россию от голода. И пропагандировала его не только у себя за столом, но и выступала с публичными лекциями и статьями. Об этих обедах в «Пенатах» ходили просто легенды. В газетах не мудрствуя лукаво писали, что Репин морит гостей голодом.
Но на самом деле у Репиных были очень интересные меню и интересные обеды – очень сытные, очень вкусные. Несмотря на то что еда была вегетарианской, на самом-то деле никто не оставался голодным, хотя газеты и рассказывали об «опустошении пристанционного буфета гостями Репина».
Постепенно к вегетарианству Наталья Борисовна приучила и мужа. Вот что Илья Ефимович писал другу: «Я дошел до идеала. Еще никогда не чувствовал себя таким бодрым и молодым. Да, травы в моем организме производят чудеса оздоровления, а мясо, даже мясной бульон для меня отрава!»
По душе пришлось Илье Ефимовичу и другое увлечение Натальи Борисовны – танцы. От этого пристрастия однажды пострадал сам Лев Толстой. В Ясной Поляне долго с ужасом вспоминали о плясках под граммофон, которые по ночам устраивала чета Репиных над комнатой
Но бывало так, что Наталья Борисовна сама становилась жертвой своих оригинальных идей. Однажды она отказалась носить зимой шубу – по идейным соображениям. Она утверждала, что меха – это «привилегия зажиточных классов». Себе она сшила пальто, подбитое сосновыми стружками (обычными сосновыми стружками). И когда ее спрашивали, не холодно ли ей, она утверждала, что ей гораздо теплей, чем всем остальным – закутанным в шкуры невинно убитых животных. Чем все это закончилось – догадаться нетрудно: эта «сосновая шуба» была холодной, и Наталья Борисовна очень тяжело заболела.
Нордман боролась и за права женщин. В 1913 году весь Петербург обсуждал ее новый проект – реформу брака. В нем она призывала женщин требовать у своих мужей деньги на личные расходы. А газетчики негодовали, обвиняя Нордман в том, что она превращает брак в коммерческую сделку. Кое-кто утверждал даже, что весь этот феминизм строится на основе личного опыта, что, мол, хитрая Нордман прибрала гения к рукам и, умело манипулируя чувствами стареющего художника, покушается на его состояние.
Но на самом деле на счете Натальи Борисовны были только ее деньги – она никогда не пользовалась теми благами, которые мог бы дать ей Репин.
Нордман боролась также за права обездоленных, выступала за полное раскрепощение прислуги. Конечно, прислуга в доме была. Не под силу было хозяйке «Пенатов» одной приготовить многочисленные блюда из овощей и сена, и, конечно, не сама она после разъезда гостей мыла посуду. Но в то же время Наталья Борисовна старалась максимально облегчить кухарке и горничной жизнь.
Для начала в «Пенатах» появилась стиральная машина, и Нордман сама очень часто крутила ее ручку. Вслед за стиральной машиной появились пылесос и машинка для нарезания хлеба – говорят, очень полезная в быту вещь. Ну и, наконец, Наталья Борисовна выписала из Дрездена «волшебный сундук» – специальный ящик, который был внутри обит подушками и в течение всего дня сохранял пищу горячей.
В 1909 году хозяйка «Пенатов» увлеклась кооперацией. Организованный ею «кооператив» объединил самую разную публику – от литераторов до извозчиков. Летом «кооператоры» собирались в репинском парке – на лужайке, которую Нордман назвала «площадью Гомера». Главной целью «кооперации» были просвещение и полезные развлечения.
Зимой, в холода, Наталья Борисовна приглашала «кооператоров» к себе в гостиную. Причем желающих поучаствовать в собраниях было так много, что иногда сюда набивалось человек по шестьдесят! Присутствующие в основном читали друг другу лекции на разные темы – от устройства Вселенной до шитья сапог. Однажды местная повивальная бабка прочла доклад на тему «О приемах родовспомогательной техники».
После собраний обычно пили чай, на который скидывались по одной копейке. Заканчивались собрания танцами под гармошку и балалайку и пением современных песен.
«Кооперативные собрания» очень увлекли и Илью Ефимовича. В 1910 году он написал «Песню кооператоров» и «Устав кооперации», купил для «кооперативных» целей деревянный летний театр, который Наталья Борисовна назвала «Народный дом Пролетарии». Там в 1911 году она организовала первый в этих местах детский сад и сама каждый день занималась с детьми.