Имам Шамиль. Книга первая
Шрифт:
– Меседу, не упрямься, Чопан – лучший джигит в Гимрах. Мы не допустим, чтоб из-за такого пустяка, как нос, один из наших родственников остался неженатым. Нам необходимо умножать наш род назло и на зависть врагам.
– Всё равно не выйду, лучше руки на себя наложу, – ответила моя юная тётушка.
– Я голову твою сорву! – крикнул отец.
Тогда Меседу сняла с гвоздя кижнал, обнажила лезвие и, поднеся брату, сказала:
– На, зарежь, мне легче умереть, чем жить с тем, на кого глаза не глядят.
Братья и дяди решили пойти на обман, сказали, что выдадут её за младшего брата Чопана – красавца Султан-Ахмеда. Меседу дала согласие. Родственники стали готовиться к свадьбе, скрывая истинные намерения. Даже я узнал о коварной лжи
Вскоре к ним приехал кунак [17] из Чиркея. Переночевал. Утром невестка скатала постель, на которой спал гость, подмела комнату. Вдруг свекровь заявляет ей, что у чиркеевского кунака пропал серебряный рубль. Меседу обыскала комнату, потрясла тюфяк, одеяло.
– Поищи где-нибудь у себя, – бросила ей с ехидством свекровь.
Меседу изменилась в лице, с укором глянула на пожилую женщину:
– Побойся Бога, Бахтика!
– Пусть боятся нечистые на руку, – ответила та.
17
Кунак – друг, побратим.
Невестку словно ветром вынесло из сакли. Люди видели, как она бежала без платка к обрыву над Койсу. Её нашли на каменистом островке у кипящего потока, без сознания, со сломанной ногой.
В дом мужа Меседу больше не вернулась. Её приютила одинокая тетка, родственница по матери. Нашлась в тот же день и проклятая монета, утерянная гостем. Она оказалась в чарыках [18] самого хозяина – кунака из Чиркея.
Шамиль умолк.
Магомед задумчиво разглядывал громады голых скал, возвышающихся над селением. Лишь кое-где на их вершинах, цепко ухватившись за каменистые уступы кривыми корнями, стояли одиночные ели. Ярко светило весеннее солнце. В уютной Гимринской долине пышно цвели розовые персиковые и абрикосовые сады. Рядом с ними чернели виноградники и лоскуты возделанных земель. Ниже, под обрывистыми берегами, монотонно шумела река.
18
Чарыки – обувь из сыромятной кожи.
– Тихо и тепло у нас. А там, за этой могучей грядой Койсубулинского хребта, ещё гуляют холодные морские ветры, – прервав молчание, заметил Магомед.
– Ты прав, здесь гораздо теплее, чем в Шуре, а кажется, что до города рукой подать. Благодатный край. Сам Аллах постарался надёжно оградить нас гранитным валом от выжженных солнцем кумыкских низин и бескрайних степей гяуров. А как там южнее – в Кюринском видаете? Какие новости? – спросил Шамиль.
– Много их, полные хурджины [19] привёз, – шутливым тоном ответил Магомед.
19
Хурджин- переметная сума.
Голубовато-серые глаза юноши загорелись любопытством:
– Чего же молчишь? Выкладывай поскорее.
– Выложу, друг мой, всё выложу, дай собраться с мыслями.
Откашлявшись, Магомед начал неторопливый рассказ:
– Ты знаешь, что осенью я вначале отправился в Кази-Кумух. Там заручился письмом от учителя нашего устада Джамалуддина-Гусейна
– Клянусь владыкой миров, ты рождён в день сияния Звезды Счастья! – перебив друга, воскликнул Шамиль.
Магомед продолжал:
– Вскоре после моего приезда в Яраг учитель предложил мне поехать в город Ширван. Я охотно согласился. Через несколько дней мы оказались в гостеприимном доме славного шейха Хас-Мухаммеда – ученика и преемника известного кюрдемирского шейха Исмаила. Я побывал в богатейшей ширванской мечети, где почтенный Хас-Мухаммед читал проповеди. Присутствовал при долгих беседах обоих седобородых мудрецов.
– О чём они говорили? – спросил Шамиль, сгорая от любопытства.
– О спасении нашей страны от нашествия многобожных урусов. Оказывается, Азербайджанский вилает разделён на суннитов, которым покровительствует Турция, и на шиитов, которых поддерживают и подстрекают против неверных иранцы. Вражда шаха и султана ослабла из-за нового противника, грозящего обеим странам с севера. Дорогу к ним преграждает Дагестан. Они хотят, чтобы мы, единоверцы, первыми поднялись на газават [20] против гяуров.
20
Газават – религиозная война.
– Защитили их, – заметил Шамиль.
– Не только их, но и себя.
– Что же наш народ сможет сделать теперь, когда Чеченская низменность, кумыкская равнина вместе с Дербентским проходом захвачены и надёжно укреплены царскими войсками?
– Необходимо изгнать их.
– Своими силами?
– Сначала да.
– Навряд ли это удастся.
– С помощью Аллаха все можно сделать.
– Каким образом?
Магомед, не ответив на вопрос товарища, перевёл разговор, продолжив рассказ о шейхе Ярагском.
– Мы вернулись в Кюринский вилает, когда выпал снег. Почтенный учитель начал проповедовать мне непревзойдённый тарикат – учение о достижении нравственного совершенства, переданного правоверным через уста Пророка. Каждую пятницу мы отправлялись в мечеть, где светлейший шейх читал проповеди, в которых звучал призыв к газавату с неверными.
– Как на это смотрели ставленники хана – уездные старшины?
Газават – религиозная война.
– Как раз об этом я собираюсь говорить, – ответил Магомед. – Так вот, в дни ураза-байрам [21] в маленькое селение, где жил проповедник, прискакал гонец. Он приказал светлейшему шейху немедленно явиться к касумкентскому старосте. Я и несколько муталимов сопровождали учителя. Еще у въезда в большое селение увидели людей с встревоженными лицами. Они пошли с нами к площади, где толпился народ. В стороне от толпы я заметил человека, который важно восседал на коне, покрытом дорогим чепраком [22] . Его окружали вооруженные нукеры [23] . Нетрудно было догадаться, что это худший из ханов, презренный Аслан-бек, которого проклятый Ярмул назначил правителем Кюринского и Казикумухского ханств после изгнания Сурхай-хана. Когда седобородый шейх, опираясь на палку, предстал перед ним, Аслан-бек сказал:
21
Ураза-байрам – праздник окончания поста.
22
Чепрак – попона.
23
Нукер – слуга, охранник.