Имена
Шрифт:
Он покинул комнату, зачем-то прихватив с собой пустую глиняную бутылку, ранее полученную на складе. Генка взял котелок и вышел вслед за Рыжим.
В коридоре было еще три двери и одна ничем не закрытая ниша. Кабанов понял, что остальные двери отделяют от коридора комнаты, подобные его обители. Все они были закрыты, и потому он шагнул в нишу, за которой обнаружил два помещения, расположенные друг напротив друга. Дверей между этими помещениями не было тоже, зато в каждом из них стояли деревянные кабинки.
Оказалось – слева туалеты, а справа – душевые. Кабинок с каждой
Покрутив вентиль крана в разные стороны, Кабанов догадался, что горячей воды ему не видать. Из крана лилась только холодная. Он набрал котелок, вернулся в свою комнату и поставил его на одну из комфорок. В стене за столом обнаружилась розетка, куда Генка воткнул вилку от электроплиты. Повернув ручку регулировки на максимум, он вытащил из-под стола ведро, выбросил из него тряпку и пошел к выходу.
Картошки набралось два ведра, поэтому пришлось ходить за ней два раза. Свалив овощи в кучу, Генка сунул ведро под стол и тут же услышал, что вода в котелке закипела. Поскольку ножа ему не выдали, а чистить овощи деревянной ложкой было откровенно дурацким занятием, он решил сварить картошку в мундирах. Кабанов бросил в кипяток десяток картофелин и, усевшись на стул, приготовился терпеливо ждать.
Дверь распахнулась. В комнату вошел Денис. Он достал из кармана маленький железный ножик, поставил на стол принесенную с собой кружку, пересыпал из бумажного свертка соль в генкину солонку и только после этого торжественно припечатал столешницу глиняной бутылкой. Стук, раздавшийся в комнате, дал ясно понять – бутыль полна.
– Что это? – спросил Генка.
Но вопрос был лишним уже в стадии его произнесения, поскольку воздух в комнате наполнился густым сивушным запахом, а генкины глаза распахнулись хоть и недоуменно, но крайне приветливо. И никакой памяти не потребовалось для узнавания продукта, находящегося в бутылке, так как само естество Кабанова вдруг выразило ликование!
– Но откуда?! – вскричал он. – Здесь?!
– Да не ори ты так, – спокойно сказал Денис, улыбаясь. – Люди везде приспосабливаться умеют. Как ты их не назови: человеками или рабами божьими. Тащи стулья к столу. Сейчас отметим твое прибытие – как полагается!
Дважды просить Генку не пришлось. Через минуту они уже сидели за столом и перебрасывали из руки в руку обжигающе горячие картофелины, усиленно дуя на них. В кружках было налито, а здоровье рабов божьих не требовало никаких лекарств от депрессии, поскольку настроение обоих было замечательным.
– Ты молодец! – сказал Денис, начиная пальцами сдирать кожуру со своей картофелины. – Я самодельный ножик притащил, думал, ты сидишь, ждешь меня, чтобы почистить. А у тебя, оказывается, уже все готово. Наш парень!
– Спасибо! – поблагодарил Генка.
Он уже почистил картофелину и теперь жадно смотрел в кружку, ожидая команды. Заметив это,
– Ну, за прибытие! – сказал Рыжий.
– Угу! – согласно промычал Генка, и они с Денисом чокнулись посудой.
Кабанов вылил жидкость в рот и, проглотив ее одним махом, застыл с закрытыми глазами.
Выдержав десятисекундную паузу, он произнес сдавленно:
– Крепкий, зараза, но ничего вкуснее не пил ранее!
Макнув картофелину в солонку, он жадно откусил от нее и принялся жевать с аппетитом, блестя увлажнившимися глазами. Рыжий, снисходительно кивая головой, тоже ел, но неторопливо и как бы нехотя.
– Ты ешь, ешь, – сказал он, разливая самогон в кружки. – И слушай, что я буду рассказывать.
Генка, согласно кивая головой, ел, пил и слушал. А Рыжий говорил.
– Сообщаю сразу, – начал он. – Самая главная ценность здесь – сахар. Поскольку диабетом никто не страдает (поясню позже, почему) сахара можно жрать сколько угодно. Но выдается он – килограмм на раба божьего в неделю. В принципе – хорошая пайка. Но для цивилизации картошки это крайне малая величина.
– Почему? – спросил Генка, поедая вторую картофелину.
– Потому что для производства самогона требуется именно сахар! – ответил Денис. – А еще дрожжи. Но с этим здесь проблем нет. Самое интересное – боженька закатал нас в лес, где кроме черемухи, употребляемой для производства чая, ничего съедобного не растет. А среди елок, сосен и дубов нет ни одного дерева, которое могло бы снабдить нас чем-нибудь вкусным. Даже березового сока не нацедишь, потому что берез как раз и нету.
– Угу! – сказал Генка, усваивая информацию вместе с картощкой.
– Но кое-где растет хмель, – продолжил Рыжий. – Мы собираем шишечки и делаем из них дрожжи. Ну, а сахар – социально-значимый продукт. Килограмм в неделю на человека – если холост. А если женат – пять килограммов на семью!
– Ага! – понимающе сказал Генка.
– Вот так. Потому женитьба – выгодное дело.
– А самогонный аппарат?
– Ничего нет проще для тех, у кого руки на месте, а не из задницы растут. На глюкальном заводе металлолома навалом. И трубки всякие попадаются. Бублик с Грузином натаскали, а я собрал. Теперь гоним потихоньку. Да еще Грузин женат. Пока. С сахаром проблем не стало. Если разведется, мы тебя к себе в компанию возьмем. Я смотрю – ты большой охотник до баб.
– А что администрация?
– Не запрещено. Самогонные аппараты имеют многие. Вот только на работе в пьяном виде появляться нельзя. Можно предупреждение схлопотать. Зато в личное время пей – сколько хочешь.
– Так вы здесь все алкаши?
– Нет. Есть убежденные трезвенники. Вон, Собачкина, например. Или дед Макарыч. А остальные используют систему регенерации организма. Тут тело неубиваемо. Никто не стареет. В каком возрасте попал сюда, в таком и будешь существовать. Ссадины заживают за ночь. И хмель испаряется так же. Поспал пару часов – трезв как младенец. А если конкретно измочален (как Бублик) – достаточно дня три-четыре поваляться на койке в больничке.