Именем закона. Сборник № 1
Шрифт:
— Спасибо.
— Не стоит. Эта наша служба.
Звонков вышел.
Один из сержантов поднялся со скамейки, подошел к дежурному.
— Видишь, тронулся малый, Это от бормотухи. У нас рядом с общежитием мужик тоже от перепоя черного человека увидел, схватил топор да начал по двору за ним гоняться. И этот псих.
— Это, Рахимов, установит врач. А наше дело оказывать гражданам всевозможную поддержку.
— Да гнать таких бухариков надо, а не бумаги писать.
—
Борис Логунов шел по длинному коридору гостиницы «Россия». Двери, двери, двери. Цифры, цифры, цифры.
Поворот. И сразу нужные цифры 8-0127. Борис постучал.
— Да, — раздалось за дверью.
Логунов вошел в прихожую. Номер был люкс.
— Входи, дорогая, входи.
Борис толкнул еще одну дверь.
Гостиная, обставленная с чуть потертым гостиничным шиком. Несмотря на раннее время стол накрыт словно для банкета.
Переливались на солнце бутылки. Дефицитные закуски громоздились на тарелках.
И сам Тохадзе был не утренним. Для вечера он оделся. Для приема. Тугой воротник голубой рубашки обхватил шею, галстук переливался полосками, а синий костюм отдавал шелковым блеском.
Ослепительно сияли черные ботинки и золотогубая улыбка Гурама Тохадзе. Улыбка была предназначена явно не для Логунова, как и цветы, которые Гурам держал в руках.
— Здравствуйте Тохадзе, — безлико сказал Логунов, — как я понимаю, вы меня не ждали.
Гурам, прищурившись, поглядел на Логунова. Коротко так. Стремительно.
И Логунов по его лицу понял, что догадался он, кто пришел к нему.
Битый был парень Гурам Тохадзе. Тертый.
— Здравствуйте, начальник, хорошему человеку всегда рад.
— А почему начальник?
— А у вас в столице все начальники. Это мы просители, дорогой. К столу прошу.
— Это потом. Я из МУРа, — Логунов достал удостоверение.
И опять мазанул по нему взглядом Гурам.
— Зачем обижаешь, дорогой. Тохадзе человеку на слово верит. Садись.
Логунов сел. Огляделся.
— Гражданин Тохадзе, у меня к вам один вопрос: как вы попали в квартиру майора Корнеева?
— Плохой человек твой майор. Плохой. Прислал мне телеграмму о брате. Я в самолет и в Москву. Позвонил ему.
— Откуда телефон узнали?
— На Петровке дали, в справочной.
— Вы говорили с Корнеевым?
— Позвонил ему. Обрадовался. Думаю, какой хороший человек.
— То есть?
— Он предложил: «Пойдем, дорогой, со мной в ресторан, там и поговорим. Посидим, как братья».
— Что вы сделали?
— Обрадовался, дорогой. Пригласил его в «Узбекистан». Там поговорили. Я знал, что он человек гнилой, вымогатель. Друга позвал с фотоаппаратом…
— А как вы в его квартире оказались в семь часов?
— Не был я там.
— Не надо, Тохадзе. Вас соседка опознает.
— Зачем соседка, ты слушай, что я скажу. Корнеев твой хоть и молодой, но гнилой совсем. Не наш. Деньги, понимаешь, вымогать начал. Послушай, откуда у честного человека деньги. Я в «Сельхозтехнике» работаю. На Доске почета фотокарточку имею. Откуда у меня деньги?
— А наверное оттуда же, откуда машина «Волга» и номер, который стоит сорок рублей в день.
Тохадзе опять прищурился, усмехнулся.
— Слушай, ты зачем пришел? А? Мои деньги считать или взяточника разоблачать? А? Скажи. Раз он милиционер, значит может над родственными чувствами издеваться? Ты скажи! Не боишься, что я на тебя управу найду.
— Не боюсь, — усмехнулся Логунов, достал из кейса бумаги. — Давайте закрепим ваши показания.
— Зачем это?
— Порядок такой…
Звонков завязывал галстук, наклонившись к зеркалу, вмонтированному в дверцу шкафа.
Он осторожно, двумя пальцами, зажал узел и аккуратно затянул галстук.
— Хорошо, — сказал подошедший Лев Миронович, — необыкновенно хорошо. Куда, если не секрет?
— В исполком, — уверенно соврал Женя, — насчет гаража.
— Милый Женя, запомните, некоторый жизненный опыт подсказывает мне, что просители одеваются попроще. Скромнее, чтобы вызвать жалость у чиновника. Поэтому я делаю вывод: вы идете на свидание.
— Лев Миронович, вы ясновидец.
— Опыт, милый Женя, опыт. А это самое горькое в жизни.
— Почему?
— Да потому, что он приходит с годами.
— Не всегда.
— Вы оптимист, Женя. Итак, у вас свидание.
— Именно. Только не говорите завлабу.
— Какому, Женя? Последний раз Геннадия Петровича Мусатова я наблюдал мельком на прошлой неделе.
— А вдруг принесет нелегкая. Я в книге-то записался.
Лев Миронович поднял руку.
— Благословляю.
— Аминь! — Уже на бегу весело крикнул Звонков.
— Клавдия Степановна, — сказал Логунов, — вы, пожалуйста, вспомните, когда этот человек Игорю звонил.
Они сидели на кухне и пили чай из большого пестрого чайника. И вся кухня была как этот чайник. Чистенькая, пестрая, веселая.