Иметь и хранить
Шрифт:
Из роз и белых, лилий.
Мы с ним договорились, что во время моих отлучек он всегда будет рядом с нею, чтобы она могла его позвать, ибо я был уверен, что при удобном случае милорд Карнэл не преминет навязать ей свое общество. Я отлично знал, что его наймиты-иноземцы следят и за домом, и за садом, и за всеми нашими передвижениями.
Когда я присел на траве у ее ног, она вдруг резко обернулась ко мне.
— Как я от всего этого устала! — воскликнула она с неожиданной горячностью. — Устала от того, что заточена в э том доме и в этом саду, от того, что вы все время за мною присматриваете. А когда я выхожу, на улице мне еще хуже. Я ненавижу все эти бесстыдные глаза, нагло разглядывающие меня, как
— Я мог бы испросить позволения отвезти вас домой, в Уэйнок, — сказал я, помолчав. — Но я не могу уехать, потому что это было бы все равно что отступить с поля битвы.
— И я тоже не могу уехать, — ответила она. — Я должна ждать прибытия корабля и тех королевских повелений, которые, по мнению милорда Карнэла, способны наставить меня стать его женой. Что ж, повеления короля сильны, но воля женщины сильнее. Если случится самое худшее, я буду знать, что мне делать. Но отчего я не могу взять с собой Анджелу, пересечь эту полоску песка и пойти в лес, что на той стороне перешейка? Он такой красивый и необычный, весь желто-красный — и на вид такой мирный, тихий. Я могла бы погулять там или прилечь под деревьями и хоть на время забыться. Ведь этот лес так близок... — И она с мольбой посмотрела на меня.
— Вам нельзя идти в лес одной, — сказал я. — Это было бы опасно. Но если хотите, завтра мы втроем: мастер Спэрроу, Дикон и я, отведем вас туда. Провести день в лесу весьма приятно, и никому из нас не повредит. Там вы сможете бродить, где вздумается, наберете целую охапку ярких листьев и забудете обо всем. А мы будем приглядывать, чтобы никто не причинил вам вреда, но не станем вас попусту беспокоить.
Она радостно рассмеялась. Немного нашлось бы женщин, столь же стойких душой, но настроения ее были переменчивы, как у ребенка.
— Согласна! — вскричала она. — Вы, пастор и Дикон Димон усядетесь, положив мушкеты себе на колени, и Анджела обратит вас в камень своими древними ужасными языческими чарами! И тогда... тогда я соберу больше золота, чем царь Мидас[75]. Я буду танцевать с лесными нимфами! Я разыщу Оберона и заставлю Титанию[76] ревновать!
— Я ничуть не сомневаюсь, что вы могли бы это сделать, — сказал я, глядя, как она вскочила на ноги, охваченная детским воодушевлением и лучезарно прекрасная.
Я встал, чтобы пойти с нею, потому что было уже время ужина, однако тут же передумал и опять сел на траву.
— Идите в дом одна, — сказал я ей. — Там в кустах, у воды, прячется змея. Сейчас я убью ее и приду ужинать.
Когда жена моя ушла, я быстро покрыл десять футов, отделявших меня от илистой кромки берега, где густо росли ивы и камыш. Опустившись на колени, я наклонился, схватил за шиворот того, кто нас подслушивал, и из грязи, где ему было самое место, выволок его на берег.
Это был итальянский лекарь милорда Карнэла. Я видел его уже и прежде, и уже тогда во всем его обличье: в одетой во все черное тщедушной фигуре, узком лице, злобных глазках и тонких бледных губах, плотно обтягивающих блестящие зубы, мне почудилось что-то неизъяснимо мерзкое, так что смотреть на него было мне столь же противно, как и прикасаться к холодной скользкой коже змеи.
— Среди камышей и полузатопленных ивовых кустов не растут целебные травы, — сказал я. — Что же делает такой ученый доктор в таком неподходящем месте?
Он пожал плечами и быстро замахал костлявыми ручками, делая вид, что ничего не понимает. Я знал, что это неправда — с английским языком он был накоротке. Так я ему и сказал. В ответ он бросил на меня исполненный злобы взгляд и, продолжая пожимать плечами и жестикулировать, быстро затараторил по-итальянски. В конце концов, ничего от него не добившись, я, все так же держа за воротник, подтащил его к тому месту, где сад граничил с кладбищем, и дал ему такого пинка, что он растянулся между двумя
Глава XII
В которой я получаю предостережение и полагаюсь на Дикона
Незадолго до рассвета меня разбудил голос под окном.
— Капитан Перси! — крикнул он. — Губернатор просит вас немедля явиться к нему!
Я оделся и вышел, никого не побеспокоив. Торопливо пройдя по предрассветному холодку, я достиг площади почти сразу же вслед за стражником, который поднял меня с постели. Возле двери губернатора стояло несколько лошадей, оседланных и взнузданных, их поводья держали конюхи. И лошади, и люди были едва различимы в густом тумане. Я взбежал по лестнице в прихожую и постучал в дверь гостиной. Дверь распахнулась, я вошел и увидел мастера Пори, Ролфа, Уэста и других членов Совета колонии. Все они сгрудились вокруг большого стола в середине комнаты и возбужденно разговаривали. Губернатор был полуодет, Ролф и Уэст в сапогах и кольчугах. Между ними, держа шапку в руке и глядя то на одного, то на другого, стоял человек, запыхавшийся от быстрой скачки, в одежде, сплошь забрызганной болотной грязью и порванной колючками шиповника.
— Вы как раз вовремя, капитан Перси! — воскликнул губернатор. — Вчера вы сказали, что прочный мир с индейцами, которым кое-кто из нас бахвалился, это не более чем затишье перед бурей. И клянусь честью, похоже, вы оказались правы!
— А в чем дело? Что-нибудь стряслось? — спросил я, подходя к столу.
— Стряслось, да еще как! — ответил он. — Этот человек только что прискакал с плантаций, расположенных вверх по реке от Паспахега. Три дня назад этот дурак и задира из племени паспахегов, Нематтанау, которого наши прозвали Джек-Перо, заманил в лес торговца Моргана и там его убил. Вчера, желая показать, какой он храбрый, он подошел близко к дому Моргана, и слуги убитого пристрелили его. Потом они похоронили каналью и решили, что на этом все и кончится. Но три часа назад Чанко-христианин пришел к коменданту поселка и предупредил его, что паспахеги охвачены волнением и воины уже покрывают себя черной краской. Комендант тотчас послал гонца ко мне, и я решил, что самое лучшее — это отправить к ним вас с дюжиной человек, чтобы привести их в чувство. Нет, никакого боя, никакой драки быть не должно — я готов голову прозакладывать, что довольно будет одной демонстрации силы. Покажите им, что врасплох они нас не застанут, но речь ведите любезно. Чтобы они скорее успокоились, я посылаю с вами мастера Ролфа — его они послушают. Убедитесь, что черную краску они закрасили красной, дайте им бисеру, один или два ножа и возвращайтесь домой. Если что-то вам не понравится, разузнайте, где сейчас Опечанканоу, и я пошлю к нему посольство. Он нас любит и быстро прекратит любую смуту.
— Конечно, он нас любит, — сухо сказал я. — Как кот любит мышь, с которой играет. А теперь, сэр, раз мы должны отправиться немедля, я пойду за своим конем.
— Тогда встретимся на перешейке, — предложил Ролф.
Я кивнул и вышел. Уже светало. Когда я спускался по ступенькам, ко мне вдруг присоединился мастер Пори.
— Вчера я поздно лег, — сообщил он с важным видом и широко зевнул, — но теперь дело сделано, и я собираюсь опять пойти спать.
Я молча продолжал свои путь,
— Знаю, вы сейчас меня не жалуете, — продолжал он, глядя на меня искоса своими хитрыми веселыми глазками. — Вы считаете, что в то утро, за церковью, я был чересчур осторожен в выборе площадки для поединка и таким образом — увы! — задержал его, а там появился губернатор, и ваша дуэль окончилась ничем.
— Я считаю, что вы предупредили губернатора, — напрямик ответил я.
Он затрясся от хохота.
— Предупредил его? Еще бы! Разумеется, я его предупредил! Молодые глаза ни за что не углядели бы ни кротовой кочки, ни ведьмина кольца в траве, ни выступающего из земли корня, но с сединой, сын мой, к нам приходит мудрость. Как вы думаете, король отблагодарит меня?