Имитатор
Шрифт:
Хорошее настроение и отличная погода подстегнули Кира завести разговор с отставшим от группы Зубери: здоровяк возился с застёжкой рюкзака.
— Давай помогу, — Кир подсел рядом и придержал угол ткани. — Не хочу грубым показаться, но почему Камо всегда молчит?
Зубери наконец пропустил кожаный ремешок через посеревшую от времени бляху, затем закинул рюкзак на спину и подал руку Киру. Возможно, если бы новый член отряда задал этот вопрос раньше, он показался бы неуместным, но их двоих уже связывала неделя тесного общения, оттого, видимо, не таясь,
— Всё очень просто — у него нет языка.
Фраза, произнесённая с непринуждённостью, поразила Кира до глубины души. Ему понадобилось полминуты, чтобы переварить услышанное.
— Как так вышло?
— Работорговцы отрезали.
— Он был в рабстве?
— И не только он. Ты ещё не заметил, как Ли Су реагирует, когда речь заходит о неволе и мерзавцах с западных островов?
— Заметил.
— Ну вот. И брату моему не повезло.
— Расскажи.
— Правда интересно?
— Я бы не спрашивал.
Зубери мягко улыбнулся, втянул побольше воздуха в лёгкие и начал:
— Мы жили у самого берега Западного моря: я, мама, брат и дед. Ловили рыбу, продавали на рынках Шичи. Нам с братом было по двадцать, когда к деревушке подплыла баржа с работорговцами. Мы и не поняли сначала, кем являются эти люди. Они вели себя мирно, даже пытались подружиться с местными. Рассказывали о красотах островов, с которых прибыли, заманивали диковинными травами и сияющими минералами. Наивные деревенские всё чаще посещали их лодку. Кто-то не возвращался домой, но заметили мы это не сразу.
Камо уже тогда неплохо играл на самодельной калимбе, и его пригласили на баржу, предложив сотню лиенмоуских марок. Мы с матерью отговаривали, но он считал, что так сможет немного помочь семье: дед к тому времени разболелся, а денег на лекарства у нас не имелось.
Я пошёл вместе с ним для компании и чтобы помочь в случае чего. Поначалу всё шло спокойно. Ближе к вечеру на барже собралась куча народу: кто торговал, кто слушал музыку, кто напивался. Но в какой-то момент началась суматоха. Оказалось, мерзавцы подняли трап и начали отходить от берега. Людей хватали за руки и за ноги, связывали и кидали в одну кучу. Мы с Камо собрались прыгать в воду, как некоторые из поселенцев, но нас схватили. Из последних сил Камо отбил меня у них и подтолкнул в воду, сам же не успел выбраться.
Кир с тревогой слушал печальную историю братьев, а Зубери продолжал:
— Я не мог оставить всё, как есть. Дед решил мне помочь отыскать брата. Односельчане же побоялись лезть в логово зверя. Я взял соседскую лодку и кузнечный молот. Деда снарядил наточенными кольями. Мы прибыли к берегу первого попавшегося нам острова ночью, удивительно, как близко эти гады промышляли торговлей. Но больше всего меня поразило, что все их клиенты говорили с далуанским акцентом. Эти сволочи делали деньги на труде невольников.
Мы прокрались в лагерь, но Камо я не нашёл. Если скажу, что мы проскитались по берегам островов два года, ты, наверно, не поверишь. Иногда возвращались домой, чтобы восстановить силы и запас провизии. Мама же работала
Дождавшись торгового судна из столицы, мы напросились в матросы. На нём можно было уплыть дальше, чем на лодке. И вот, когда выдалась возможность, мы сошли на очередном острове, расположенном довольно далеко от родных мест. Мы понятия не имели, как вернёмся обратно, но и оставлять Камо в окружении врагов тоже не хотели.
Попавшийся далуанский лагерь оказался намного больше. Здешние невольники добывали руду. И вот тут началось самое интересное. Пока мы с дедом соображали, как лучше поступить, на лагерь напали двое воинов: лучник и мечник. Они пришли за одним из своих. Обычные надзиратели не были хорошими солдатами, а расслабленная охрана просто не ожидала столь дерзкого нападения извне. Эти двое устроили настоящий переполох. Я увидел растерявшегося Камо с чаном супа под мышкой и тогда же последний раз услышал его неразборчивый крик. Он не мог ничего сказать, не мог назвать меня по имени, так я узнал, что моему братишке отрезали язык.
Поняв, что лучшим выходом будет проследовать за врагами моего врага, я отыскал глазами нападавших. Они вели израненного третьего в проделанную в заборе брешь. Мы понеслись туда же, но на половине пути на нас напали уцелевшие охранники. Тогда-то нас и спас дед. Он закрыл собой проход, получив несколько пуль. Одна угодила ему прямо в голову.
Мы бежали, не разбирая дороги, преследуя тени наших спасителей. На берегу те забрались в небольшой пароход и уже хотели отчаливать, но спасённый пленник увидел нас и попросил своих подождать. Этими тремя оказались Агнар, Мария и Ли Су.
Уже на борту израненный Ли Су поведал историю моего брата, о которой тот сам не мог рассказать. Оказывается, Камо часто заступался за невольников, бастовал. Однажды вступил в словесную перепалку с начальником лагеря, за что и поплатился языком. Его калимбу сломали почти сразу же, а Камо заставили готовить на всех заключённых. Мне страшно представить, какие ещё ужасы творили эти нелюди, но сейчас брат со мной.
Кир облегчённо выдохнул, будто сам пережил случившееся. Теперь он понимал, что именно скрепляет эту пятёрку. Тут нет банальной жажды наживы или контракта, они вместе, потому что близки. А ещё он иначе взглянул на добряка Камо. Мирный и спокойный здоровяк сохранил человечность, несмотря на то, что ему довелось вытерпеть.
— Спасибо, Зубери, — от всей души и с огромной благодарностью произнёс Кир. — За то, что поделился.
— Да ладно, чего тут.
— А как вы общаетесь сейчас?
— Да никак. На уровне инстинктов, взглядов и жестов я его понимаю, но как раньше уже не будет. Мальчишками мы часами болтали, лёжа на крыше нашей лачуги. Мечтали, как найдём себе жён, как построим дома, как воспитаем детей. Да, были времена.
— А язык жестов не пытались изучить?
— Язык чего? — переспросил удивлённый Зубери.