Император Николай II и заговор генералов
Шрифт:
Рузский должен был явиться после завтрака. Рузский просил разрешения прийти с Даниловым и Савичем. Воейкову Государь повелел переговорить с Рузским на платформе. Рузский говорил о Временном Правительстве, об аресте (министров и сказал, что телеграмму Государя об ответственном Министерстве он не послал, так как сейчас «единственный выход из положения – отречение. Это мнение всех Главнокомандующих». Рузский это говорил до получения ответов Главнокомандующих. Они уже знали, все эти «верноподданные», что будут солидарны друг с другом при покровительстве своего шефа Алексеева.
«Когда я вернулся к Его Величеству, –
Государь понимал, что Он попал в ловушку, из которой не было выхода. Но Он страдал не за себя, Он страдал за Россию, понимая, что новые хозяева поведут ее по пути бесславия и приведут к гибели.
После завтрака Рузский вновь явился к Государю с докладом. На этот раз он привел с собой Данилова и Савича.
Данилов, очевидец того, что произошло, пишет следующее: «Император Николай встретил нас в том же зеленом салоне Своего вагона – столовой. Он казался спокойным, но был несколько бледнее обыкновенного: видно было, что Он провел большую часть ночи без сна. Одет он был в той же темно-серой черкеске, с кинжалом в серебряных ножнах на поясе.
Усевшись у небольшого четырехугольного стола, Государь стал внимательно слушать Н.В. Рузского. Последний, сидя против Императора, медленным голосом стал докладывать о всем происшедшем за истекшие часы и, дойдя до телеграммы генерала Алексеева с ответными ходатайствами старших войсковых начальников, просил Государя лично ознакомиться с их содержанием.
Затем Н.В. Рузский, отчеканивая каждое слово, стал излагать свое собственное мнение, клонившееся к выводу о невозможности для Государя принять какое-либо иное решение, кроме того, которое подсказывалось советами запрошенных лиц. В конце своего доклада главнокомандующий просил выслушать и наше мнение.
Мы с генералом Савичем, остававшиеся во все время этой сцены стоя, подтвердили в общем мнение, намеченное председателем Государственной Думы и поддержанное старшими начальниками Действующей Армии.
Наступило гробовое молчание.
Государь, видимо, волновался. Несколько раз Он бессознательно взглядывал в плотно завешанное окно вагона. Затем, встав и быстро повернувшись в нашу сторону, перекрестился широким крестом и произнес: “Я решился… Я решил отказаться от Престола в пользу своего сына Алексея!.. – Благодарю вас всех за доблестную и верную службу. Надеюсь, что она будет продолжаться и при моем сыне”…
Точно камень, давивший нас, свалился с плеч. Минута была глубоко торжественная. Поведение отрекшегося Императора было достойно всякого преклонения» (Данилов «Николай Николаевич»).
Вы заметили, что «Он бессознательно взглядывал в плотно завешанное окно вагона». Государь понимал, что это западня, из которой выхода нет. «Он, соединявший в себе двойную и могущественную власть Самодержца и Верховного Главнокомандующего, ясно сознавал, что генерал Рузский не подчинится Его приказу, если Он велит подавить мятеж, бушующий в столице. Он чувствовал, что тайная измена опутывала Его, как липкая паутина»… (И. Якобий).
А что значит «отчеканивая каждое
Эти слова, после отречения, Государь передавал в Ставке Императрице Марии Федоровне, которая в Дании рассказывала мне об этом. Источник осведомления безусловно достоверный» (Кн. В.Н. Шаховской «Sic transit gloria mundi»).
Вот все – самое главное. В эти часы совершалась история перелома России. В эту минуту решилась судьба России и кончалась война. Государь обращает Свой взор на армию – в лице второго после себя вождя – Алексеева… Государь видит, что и здесь этот Его ближайший помощник – за общество и за Петроградский сброд улицы; узнает, что он против Него и что, без Его ведома, посылаются с мнением Родзянки телеграммы… Без него – генералы и Дума соглашаются, что продолжать с Ним войны нельзя… Без повеления Царя, без вопроса и приказа Вождя – Главнокомандующие заглазно указывают выход, берутся решать судьбу России. В ночь 2-го марта заговором попрано было все… Командующие, как и депутаты, презирая присягу, дисциплину, историю, боевую славу, – смеют вместе с обществом не только судить своего Государя и Вождя, но… советовать, требовать, просить… не все ли равно… отречься и освободить свой Престол и пост, и обезглавить Россию… И за что? – на каких основаниях?..
Мир не слыхал ничего подобного этому правонарушению. Ничего иного после этого, кроме большевизма, не могло и не должно было быть… Русский Царь предан. Предана вся Россия… Предана Армия, и она после этого тоже предаст. Следствием актов Алексеева и главнокомандующих – приказ № 1, беспрекословно выполненный тем же Алексеевым…
С ночи 2-го марта нет армии, нет и России. Ничего иного Государь не мог сделать, как отречься. Государь понял все, и Россия услышит Его суд в словах: «Кругом измена, и трусость, и обман».
Н. Павлов тоже пишет об этом: «1-е и 2-е марта 1917 года – важнейшие дни всей истории России, ее “быть или не быть”: Самодержавие – или социализм? Единое Царство – или республика? Победа – или поражение? Слава – или позор? Народная свобода при Монархии, или кабала социальная и экономическая? и, наконец: или тысячелетняя независимость России и самодовлеющий ход вперед, – или полная зависимость и… иго – в тысячу крат более тяжкое, чем монгольское, и владычество над страной алчных мировых сил. В те часы Христианская Россия дрогнет, отдавая надолго народ во власть дьявола… Непобежденным остается один Государь…
В час решения Государя совершалось таинство, а не политика, и напрасно летописцы упрощают момент отречения в эпизод.
Таинственность происходящего подтверждается тысячелетней историей страны, связью Царей с Православием и народом и актом помазанничества Богом, в которого еще по сегодня верит часть человечества. Перед этим прошлым и будущим Государь стоял один. Ни на одного Монарха еще никогда не ложилось бремя подобного решения, т. к. нет более великой и важной страны, как Россия…
В сопоставлении трех сил. Власти, общества и народа выступает яркая картина: велик, ясен и белоснежно чист облик носителя Власти.