Император вынимает меч

Колосов Дмитрий

— Потому что не только степь должна принадлежать одному. Мир должен иметь одного императора!

— Я не хочу быть императором. Мне вполне достаточно быть воином.

— Мне недостаточно. Мне!

Талла с улыбкой посмотрела на Аландра. И что-то было в этой улыбке, отчего Аландру захотелось отвернуться.

Но девушка не позволила возлюбленному сделать это. Руки ее вдруг обрели такую силу, что всей мощи Аландра не хватило, чтоб побороть ее. Ему пришлось встретить упрямый взгляд Таллы, которая многозначительно повторила:

— Мне недостаточно! Мне!

И были ее руки столь крепки, и был ее облик столь прекрасен, и такая властная сила

исходила из ее сердца, что это почти пугало Аландра, это порождало в его душе восхищение женщиной, маленькой, хрупкой, но такой могучей. Такую женщину хотелось боготворить, такой женщиной хотелось восторгаться, власть такой женщины не стыдно было признать. Но Аландр нашел в себе силы отрицающе покачать головой. Нашел…

На исходе лета полчища степных варваров устремились на юг. И Аландр скакал подле Таллы. А следом, слева и справа шли неисчислимые орды степняков, поманенных обещанием богатой добычи и славы. Их было так много, что издали казалось, будто туча прожорливой саранчи покрыла пожелтевшие холмы, их было так много, что голая, вытоптанная земля оставалась там, где прошли полчища варваров. Разбегались во все стороны пугливые антилопы, суматошно метались в побагровевшем от пыли небе птицы, суслики и скользкие змеи спешили найти прибежище в норах.

Глухой гул сотрясал землю, гул, рожденный мириадами конских копыт. Степь еще никогда не слышала столь грозного звука, порожденного прихотью человека. Этот звук потрясал степь, предвещая грозные перемены.

Этот звук порождал гордость в сердцах воинов. Впервые они собрались в столь огромном количестве. Впервые они и впрямь сделались сы и — варварами четырех сторон света.

Впервые они были все вместе, и ди без привычного опасения поглядывал на скачущих невдалеке хуннов, а хунн не испытывал неприязни к северным дикарям. Отныне они были вместе. Как долго? Никто из степняков не задавался этим вопросом, время от времени бросая взор туда, где должны были скакать Могучий Воин, его прекрасная возлюбленная и триста всадников, стоящие бесчисленных тысяч.

Звонко ржали и всхрапывали кони, глухо звенел металл: кольчуги и панцири из нашитых на кожаную рубаху блях, блестели навершия кожаных шлемов, наконечники копий; выкрашенные по приказу Аландра охрой щиты подобно кровавым каплям сливались в реку, усиливая и без того устрашающее впечатление, какое производили растянувшиеся от края до края ряды всадников.

Именно эту кровавую бескрайнюю реку вдруг узрели пред собой сторожа, выставленные на башнях незавершенной еще Великой стены.

Сначала они не поверили глазам и даже зажмурились, чтоб отогнать видение, сотворенное злобными духами. Потом они опомнились и всполошились. Взревели трубы, глухо зарокотали барабаны. Кое-где стража запалила костры, и к небу взвились черные дымы, кричащие об опасности. От Шаньдуна к стене устремились полки шишу, готовые преградить путь варварам. Им требовалось три дня, чтобы достичь опасных участков, к которым подступили кочевники. Им требовалось три дня…

Аландру хватило и двух. Под прикрытием завесы стрел гетайры принялись сносить участок стены, где были уложены лишь первые ряды камней. Защитники пытались сопротивляться, но, сбитые смертоносным дождем со стен, покатились навстречу полкам Мэн Тяня, с развернутыми знаменами спешащим навстречу врагу.

Был последний день лета, когда стена рухнула, и всадники, подобно бесконечному солнечному змею, потекли в лощину, к виднеющимся вдалеке цветущим селениям. Стена рухнула…

7.7

Великий

Небесный дух посещал Свободных юэчжей в начале весны. Он приходил незримым на сложенный посреди становища алтарь и веселился, взирая на то, как умирают обреченные в жертву люди и кони. Горячая кровь, стекавшая по сложенным грудой камням, веселила сердце Небесного духа.

К церемонии готовились заранее, отбирая лучших рабов и лучших коней — Дух требовал самого лучшего. К церемонии готовились заранее, обряжаясь в праздничные одежды — Дух требовал праздника. К церемонии готовились заранее, готовя сладкую еду — Дух любил вдыхать запах пиши. И еще день непременно должен был быть солнечным, в противном случае дух попросту мог ошибиться и спуститься с неба в иное, не назначенное ему место.

То утро был солнечным, и юэчжи дружно готовились к празднеству. Женщины с самого рассвета разожгли костры и готовили еду — густую мясную похлебку, лепешки из привезенного от черноголовых зерна, горьковатый сыр, добытую в устроенной накануне облаве дичь. Также были приготовлены громадные, выструганные из цельного дерева арр вертела, на которые нанижут туши принесенных в жертву коней и тела людей. Сладок будет пир, и все находились в предвкушении этого пира. Все, за исключением троих невольников, которым предстояло стать главным блюдом на празднестве.

То были люди из племени хунну, захваченные в осеннем набеге на кочевья соседей. Всю зиму они в качестве рабов трудились на своих новых хозяев, а вот теперь Верховный Шаман отобрал этих троих в жертву. Понятно, что они были невеселы, но настроение их никого из Свободных юэчжей не волновало.

Вот сварилась в огромных чанах похлебка, подоспел хлеб, аппетитно дымящийся обожженными краями. Пора!

Верховный Шаман сделал знак своим помощникам, и жертвоприношение началось. Воздев к небу руки, Шаман принялся молить Великого Небесного духа быть милостивым к народу юэчжи.

— Будь благосклонен к нам, о Дух, и ты много раз увидишь подобные жертвы! — взывал Верховный Шаман, и по широкому жирно блестящему лицу его от усердия и волнения обильно тек пот.

Первым к жертвеннику подвели вороного жеребца. Молодой и горячий, он косил налитым кровью глазом на крепко вцепившихся к узду людей, норовя лягнуть того, что был ближе к нему. Но люди были сильнее, и в глазах жеребца пробуждалась тоска, а из стиснутой петлей глотки рвался тихий хрип. Нож оборвал его фонтанчиком крови, гроздью осенних ягод плеснувшей на жертвенные камни. Жеребец с мгновение постоял, словно не веря в случившееся, затем неловко упал на согнувшиеся в коленях передние ноги, повалился на бок и забил копытами. Зрители ликующе закричали. С ними должен был ликовать и Великий Небесный дух, который, как объявил Шаман, уже спустился по веревке с небес и теперь наслаждался празднеством, устроенном ему людьми.

Затем Шаман вознес еще одну мольбу, прося доброй травы, и был принесен в жертву второй конь. Третий сопровождал мольбу о дожде, благосклонно выслушанную Небесным духом.

Настал черед людей. Одного из них, в полубеспамятстве, потащили к залитому кровью алтарю, но тут случилось. Тут случилось…

Толпа ахнула и подалась назад, так как именно в этот миг точнехонько на вершине алтаря объявился некто, огромный, в черной, скрывающей половину лица маске и таких же черных одеждах. Юэчжи исторгли дружный вздох, вдруг сообразив, что это и есть сам Небесный дух, нежданно решивший явить себя взору людей.