Императорский Китай в начале XV века
Шрифт:
В отличие от манифеста к армии, послание от 6 августа содержит прямое оправдание опальных ванов. «Хотя все они имели проступки, но [мне] не приходилось слышать, чтобы они замышляли встать на путь измены», — утверждал Чжу Ди [23, цз. 2, 16]. Более того, в послании предлагалось императорскому двору соблюдать определенные нормы во взаимоотношениях с удельными ванами: «За серьезные [проступки ванов] можно уменьшать [число солдат их] охранных гарнизонов. За легкие — можно посылать указы с наставлениями. При старании [ванов исправиться] гуманность императорского двора [должна проявиться] в еще большей щедрости и любви [к ним]. После справедливых наставлений это второй [способ вести] их к полному совершенству. Не подобает
Во-вторых, самооправдание занимает в послании гораздо больше места, чем в других цитированных документах. На этот раз подробно излагается в нужном для Чжу Ди свете вся история обострения конфликта удела Янь с правительством. «Неправедными действиями» последнего мотивируются и события в Пекине. Вместе с тем Чжу Ди не упускал случая упомянуть о своих верноподданнических чувствах: «Ныне [я] служу Вашему Величеству, как служу Небу… Ведь путь [дао] для меня — это знать только лишь одного государя» [23, цз. 2, 18]. Надо полагать, что последнее являлось данью издревле практиковавшейся в Китае форме «вежливости» и не могло никого обмануть.
В-третьих, в отличие от приводимого выше манифеста, в послании не только ни в чем не обвиняется император, но содержится своеобразное оправдание для него. В нем дважды повторяется мысль, что политика ликвидации уделов — это результат деятельности «коварных сановников», а никак не намерений и повелений самого Чжу Юнь-вэня. Такие сентенции согласуются с цитированным выше утверждением, что Ци Тай и Хуан Цзы-дэн оттеснили от власти императора. Во всем этом можно усмотреть определенный дипломатический прием. Ценой отказа от проводимой политики императору предлагалась возможность предотвратить дальнейшее развитие вооруженного конфликта.
В заключительной части послания двору предъявлялось нечто вроде ультиматума. Чжу Ди выражал надежду, что Чжу Юнь-вэнь «прогонит злодеев, чтобы очистить императорский двор, дать вечное успокоение родине, сохранить полностью все вассальные владения родичей, дать счастье и покровительство людям, [ибо] в этом не только мое (Чжу Ди) счастье, но и счастье всей страны и всей Поднебесной». В самом конце документа повторялось изречение из «Заветов Тай-цзу» о праве удельных ванов подавлять внутреннюю крамолу и высказывалось предположение, что император одобрит действия Чжу Ди и санкционирует его «карательный поход» против «лукавых сановников» [23, цз. 2, 19].
Через четыре дня после издания трех описанных документов, 10 августа, Чжу Ди вновь обнародовал программный манифест. На этот раз обращение имело всеобъемлющий адрес — к генералам, чиновникам, армии и народу. В целом здесь повторялись те же доводы, что и прежде: оправдывались собственные действия, а правительство изображалось виновником конфликта. Но были и новые моменты, наиболее существенные из них следующие.
Чжу Ди представлял себя как единственную и последнюю опору всех остальных удельных ванов. Он грозил, что в случае его падения будет уничтожена вся система уделов. Манифест предостерегал: «Ныне, как только те, кто опасается вассальных владений императорской семьи, уберут меня, так [сочтут более] не нужным беспокоиться обо всех остальных [вассальных ванах], как о [некой] сломленной и гнилой [вещи]» [23, цз. 2; 21]. Это можно расценить как призыв к другим властителям уделов присоединиться к мятежу.
Весьма примечательна характеристика всей деятельности правительства Чжу Юнь-вэня, даваемая в манифесте. Он гласил: «Ведь то, что сделали наставники молодого императора, это все, как правило, поступки, идущие вразрез с путем (дао), против добродетели, [продиктованные стремлением] к безудержным удовольствиям. К явлениям природы [они относятся] без должного внимания,
В манифесте также излагалась четкая программа дальнейших действий пекинской группировки. При этом возможность договориться с правительством мирным путем оценивалась весьма пессимистически. Текст документа звучал так: «Я (Чжу Ди) уже направил императору послание с подробным изложением просьбы о наказании коварных сановников. [Однако] ныне коварные сановники все утаивают от молодого императора. [Поэтому] боюсь, что не получу ответа. В таком случае единственное, что следует [предпринять], — это послать вас обезопасить государя от зла, [притаившегося у него] под боком, помочь стране искоренить гниль, защитить династию от гибели, с почтением нанести визит к подножью императорского престола, к могиле [Тай-цзу] и [алтарю] храма предков императора, а затем уйти обратно охранять [свои] старые вассальные владения» [23, цз. 2, 22].
Изложенная программа носит, конечно, пропагандистский характер. Но она примечательна тем, что Чжу Ди в начале войны не выдвигал иных целей, кроме смены ближайшего окружения императора, изменения политического курса и сохранения за собой прежнего удела. Насколько она отражала истинные намерения Чжу Ди и его окружения, сказать трудно. Но вполне возможно, что в условиях большого перевеса сил правительственной стороны в начале конфликта выдвигать слишком далеко идущие цели сочли нерациональным. Во всяком случае, провозглашение подобной программы действий отнюдь не было непродуманным шагом. Аналогичные цели ставились еще в одном программном документе начала войны — воззвании к войскам Янь от 22 августа 1399 г. Оно, в частности, гласило: «Сегодня я, как и все вы, спешно направляюсь [в поход]. [Мы идем] не для того, чтобы искать богатства, знатности и покровительства у императора, [а чтобы] защитить династию, избавить императорский двор [от коварных сановников], а затем уже защитить себя и свои семьи, только и всего» [23, цз. 2, 24].
В том же воззвании содержался призыв ко всему населению страны помочь покончить с политикой ликвидации уделов и всеми начинаниями нового правительства вообще. Оно гласило: «Живущие в Поднебесной, солдаты и народ Поднебесной Тай-цзу, дети Тай-цзу! Власть имущие злодеи посеяли смуту. Подделав распоряжение государя, [они] уничтожают вассальные владения родственников [императора], [создают] угрозу для династии. [Надо] поспешить попрать [их] оружием, отменить все, ими достигнутое» [23, цз. 2, 24]. Этот мотив вполне созвучен той негативной характеристике правительства Чжу Юнь-вэня, которая имеется в манифесте от 10 августа.
Воззвание от 22 августа примечательно также и тем, что в нем значительное место уделено призывам к армии воздерживаться от грабежей и насилий над мирным населением в ходе военных действий. Война ведется, говорилось здесь, против «коварных сановников», а не против народа. Причем мотивы подобных призывов были отнюдь не филантропические. «Утрата сочувствия народа ведет к утрате основы основ», — констатировалось в воззвании [23, цз. 2, 24]. Тот факт, что группировка Чжу Ди не упускала из виду заботу о «сочувствии народа», представляется весьма важным в свете развития дальнейших событий.