Императорский Китай в начале XV века
Шрифт:
Уместно поставить вопрос: была ли ликвидация уделов назревшим мероприятием или мы имеем дело опять-таки со стремлением воплотить далекую от жизни идеальную схему? Думается, что здесь правительство Чжу Юнь-вэня исходило из вполне реального положения вещей и трезвой оценки обстановки. Выше уже говорилось о трениях, возникших между Чжу Юань-чжаном и его сыновьями, получившими уделы. Это отнюдь не случайно. Совершенно очевидно, что цели создания минским правительством системы уделов не были оправданы теми последствиями, к которым привело появление на политической арене удельных властителей. Интересы держателей уделов были объективно противоположны усилению центральной власти. Поэтому введение указанной системы на определенном этапе неизбежно должно было стать тормозом в процессе централизации и усиления императорской власти, столь ясно обозначившемся при Чжу Юань-чжане. Отсюда можно определенно
Административная и судебная власть, основной налоговый сбор, общественные работы и строительство, командование войсками, не входившими в состав «охранных гарнизонов» в уделах, не говоря уже о праве центра в любое время ликвидировать удел, — должны были, согласно правилам, осуществляться императорским правительством. О намеренном ограничении Чжу Юань-чжаном прав удельных властителей говорит специальное разъяснение в одном из его указов, что ваны «получают титул, но не управляют народом, получают землю, но не ведают делами» [98, 411]. Однако могли ли эти ограничения быть вполне эффективными? Дальнейшие события показали, что нет. Обнаружился вполне определенный разрыв между тем идеальным образцом, который представлял себе и пытался осуществить создатель уделов, и фактическим положением дел.
Действительно, ограничения, ставившие ванов в стесненное положение, заставляли их лишь больше стремиться к самостоятельности в своих решениях и действиях в уделах. Эффективного же контроля сверху за действиями ванов на местах практически не было, так как приставленные из центра «советники» по своему положению были ниже ванов и не могли сами противостоять их произволу. Контроль же со стороны находившегося в далекой столице императора отнюдь не всегда мог оказаться достаточным. Относительная независимость ванов, появившаяся в результате удаленности их уделов от столицы и наличия собственного войска, создавала возможность постепенно расширять свою власть на местах. Само положение удельных ванов как представителей особы императора (а не императорского правительства, чьим представителем являлась местная администрация) создавало им определенный авторитет и придавало несомненный политический вес в глазах местного военного и гражданского чиновничества, а также всего населения. Если учесть при этом социальную психологию средневекового общества, содержавшую идею почитания монарха и членов царствующего дома, а также принять во внимание тот факт, что государственная машина минской империи в момент появления системы уделов не была устоявшейся и испытывала потрясения и изменения, то можно вполне осязаемо представить, как юридически ограниченные и кажущиеся расплывчатыми права удельных ванов при их определенном старании на практике приобретали вполне реальную политическую силу.
В этом плане следует упомянуть мнение Э. Фэрмера, что, несмотря на все ограничения, уже в начальный период правления династии Мин удельные ваны фактически обладали полной военной властью в своих районах [200, 6]. Такое же превышение юридических норм де-факто, несомненно, происходило и в области гражданско-административного управления в уделах. Еще при жизни Чжу Юань-чжана удельные ваны приобретали все большие права в своих держаниях. Это отмечается, в частности, Д. Чэнем, а также Дэн Чжи-чэном [189, 185; 127, 22]. Примером могут служить такие факты, как выпуск в некоторых уделах собственной валюты и содержание Янь-ваном Чжу Ди 100-тысячной армии (вместо разрешенной 19-тысячной) [130, 33]. В одной из хроник удельные ваны прямо называются «самодержавными правителями» («чжуань чжи») [32, цз. 15, 1]. Такое положение не могло не вызывать опасений центральных властей.
Разногласия между удельными ванами и правительством еще более увеличились после того, как встал вопрос о престолонаследии. В 1392 г. неожиданно умер Чжу Бяо — старший сын императора. Только через пять месяцев Чжу Юань-чжан объявил наследным принцем своего внука Чжу Юнь-вэня (сына Чжу Бяо), которому к описываемому времени было 15 лет. При дворе возникли разногласия. Были мнения в пользу остальных старших сыновей императора [32, цз. 16, 5]. После же провозглашения Чжу Юнь-вэня наследником удельные ваны, как отмечается в источниках, упорствовали и не оказывали ему соответствующего уважения [32, цз. 15, 1]. Это была своеобразная форма непризнания.
Чжу Юань-чжан, очевидно, понимал неблагоприятные последствия спора о престолонаследии в императорском клане. Отсюда и колебания при
Наконец, умирая, Чжу Юань-чжан предупреждал наследника: «Нельзя не опасаться Янь-вана» [16, цз. 10, 783]. Эта персонализация станет понятной, если учесть, что еще в 1392 г. Янь-ван Чжу Ди во время споров при дворе выдвигался кандидатом в наследники. С того времени умерли два старших сына Чжу Юань-чжана (в 1394 и 1397 гг.) и Чжу Ди остался старшим. Его амбиция и претензии в связи с этим, естественно, возросли.
Таким образом, к моменту смерти Чжу Юань-чжана отношения между двором и удельными ванами были достаточно накалены. Претензии старого императора к сыновьям и предупреждение наследника об опасности со стороны уделов дают возможность предположить, что к концу царствования Чжу Юань-чжан уже не видел твердой опоры императорской власти в лице держателей уделов. Д. Чэнь идет еще дальше и высказывает мнение, что в последние годы основатель династии мог планировать радикальное ограничение полномочий ванов. Но, продолжает Д. Чэнь, документальных подтверждений этому нет, а на практике все осталось по-прежнему [189, 186].
Проблема нарушения ванами установленных норм привлекла внимание Чжу Юнь-вэня еще до его воцарения. Он обратился за советом, как обуздать рост их военной мощи, к Хуан Цзы-дэну. Но последний успокоил наследника, сославшись на численное превосходство императорской армии по сравнению с войсками ванов [24, цз. 11, 540; 16, цз. 11, 788].
С восшествием на престол Чжу Юнь-вэня вопрос об удельных ванах возник вновь. Манифест-завещание Чжу Юань-чжана запрещал сыновьям прибыть на похороны отца в столицу [33, цз. 3, 47]. Это отвечало установленным правилами, что в момент смены монарха удельные ваны должны обеспечивать спокойствие на местах. Но они восприняли данное распоряжение как ограничение их прав [33, цз. 4, 50]. Была пущена в ход версия, что Ци Тай подделал завещание императора и нарочито оговорил в нем запрет на выезд в столицу [29, цз. 141, 7425 (2); 32, цз. 15, 2]. Чжу Ди демонстративно выехал из Пекина, служившего его резиденцией, в Нанкин. Специальный гонец двора остановил его в г. Хуайань (пров. Цзянсу) [16, цз. 11, 787]. Этот шаг Чжу Ди был рассчитан как на поднятие своей популярности, так и на разжигание недовольства среди всех удельных ванов. И последнее, как отмечают источники, было достигнуто: принудительное возвращение Чжу Ди в Пекин еще более подогрело оппозиционные настроения прочих ванов [24, цз. 11, 541]. Ко двору стали поступать сведения, что ряд удельных властителей, в частности Чжоу-ван, Ци-ван, Сян-ван, Дай-ван и Минь-ван, готовят заговор с целью свержения императора [29, цз. 141, 7425 (2)].
Как видим, сразу же после смерти Чжу Юань-чжана вокруг вопроса об уделах начала складываться конфликтная ситуация. Это было вполне закономерным результатом развития отмеченных выше сепаратистских тенденций в уделах. Личные взаимоотношения здесь играли лишь второстепенную, дополнительную роль. Д. Чэнь пишет: «В целом второй император династии Мин столкнулся с крайне опасной ситуацией в провинциях, что было результатом политики его деда» [189, 192–193]. Думается, что здесь хорошо выражена обусловленность конфликта, его предопределенность. Сама сложившаяся ситуация побуждала правительство Чжу Юнь-вэня к действиям.
Когда до нового императора дошли слухи о заговоре, он напомнил Хуан Цзы-дэну об их разговоре по поводу уделов. Последний признал свою недальновидность. Вслед за тем он совместно с Ци Таем стал готовить решение о ликвидации существующих уделов [24, цз. 11, 541]. Их планы начали приобретать конкретные очертания в августе-сентябре 1398 г. Предлагалось два варианта действий. Ци Тай стоял за то, чтобы в первую очередь покончить с Чжу Ди, как наиболее сильным и опасным противником [32, цз. 15, 2]. Хуан Цзы-дэн предлагал начать с более слабых в военном отношении уделов, чтобы лишить Чжу Ди союзников и предотвратить совместное выступление ванов против правительства. Первый удар он намечал нанести по Чжоу-вану Чжу Су — наиболее близкому по духу и по крови к Чжу Ди (считалось, что у них общая мать) [16, цз. 11, 789; 24, цз. 11, 541]. В результате остановились на втором варианте.