Императорский отбор, Или его строптивое счастье - 2
Шрифт:
Леди Аргеланд казалось, что весь мир отдалился от нее. Будто вокруг воздвигся мощный щит и есть только она, луна и жесткое, колючее кружево, что больно режет пальцы. Но останавливаться нельзя, ночь чудо как хороша, и на небе ни облачка…
– Хестер!
Вздрогнув, леди Аргеланд зашипела от саднящей боли и, посмотрев на свои руки, ошеломленно замерла: ее кровь, вытекавшая из мелких ссадин, смешивалась с лунным светом и рождала… Рождала ледяное кружево?!
– Я не могу это прекратить, – медленно проговорила Хестер, справившись
Леди Аргеланд чуть шевельнула кистями, но ничего не произошло – ее кровь так же продолжала смешиваться с холодным лунным светом.
– Такое тонкое, прозрачное. – Милли зачарованно смотрела на мягко мерцающее кружево.
– А в народе меня еще при жизни назовут Паучихой, – горько усмехнулась леди Аргеланд. – Подумать только, вот что скрывалось за третьим даром дочерей Дьеллары Аргеланд.
Прикрыв глаза, Хестер прислушалась к себе и своей магии. И первое, что она заметила, – покой. Она обрела какое-то невероятное внутреннее успокоение. Словно именно вот этого ей и не хватало!
– Любовь моя, – позвал Даррен, – что ты чувствуешь? Я могу попробовать заблокировать твою силу, если это опустошает тебя.
– Нет, – она покачала головой, – все в порядке. Все хорошо. Я… Мне кажется, я начинаю понимать что-то. А вы, госпожа Таллара, вы что-то об этом знаете?
Леди Аргеланд подняла взгляд на бабушку Милли и обнаружила, что почтенная старушка замерла, подобно изваянию. Поняв, что все взгляды скрещены на ней, она вздрогнула и тут же ответила:
– Нет, Ваше Императорское Величество. Мы плохо сохранили историю семьи, простите нас. Кроме того, о чем я рассказала, остались обрывочные фразы вроде: «Слезы не срываются с ресниц, а растворяются в лунном свете» или «Не иглы ранят нашу кожу». Но я не знала, что они значат.
Медленно кивнув, Хестер подняла руки и всмотрелась в то, как с её пальцев само собой соскальзывает полупрозрачное, тончайшее кружево.
– Это полотно гораздо плотнее, – задумчиво проговорила Милли.
– Вероятно, его ткала настоящая мастерица, а не колдунья, которая вообще не понимает, что с ней происходит, – с горечью проговорила Хестер.
Ради интереса леди Аргеланд попробовала подхватить и перепутать тонкие нити, поиграть с ними. Пальцы немного обожгло, и лента кружева стала виться куда быстрей. На краткое мгновение у Хестер закружилась голова, она ощутила отток силы и изо всех сил этому воспротивилась!
– Ты остановила это, – прошептала Милли.
Даррен первым делом подхватил ладони любимой и исцелил маленькие ссадины на кончиках пальцев.
– Не думаю, что Империи необходимо ледяное кружево.
– Тем более что оно будто растворяется, посмотри. Перестав подпитываться от моей крови и лунного света, оно будто исчезает, – шепнула Хестер и, посмотрев в глаза любимому, тихо добавила: – Я боюсь его трогать.
Устыдившись собственного страха, леди Аргеланд опустила взгляд. В тени ближайшего сундука она заметила до боли знакомую
– Моя шкатулка!
Госпожа Таллара, что начала вновь подготавливать чай, вскрикнула и прижала руки ко рту. Но Милли ее тут же успокоила:
– Никто не подумает, что ты украла! Это артефакт, и своенравный. Он следует за нашей Императрицей и появляется когда хочет. Или когда…
Даррен поднялся, обошел стол и поставил шкатулку перед супругой.
– Думаешь, грязь где-то рядом?
– Не знаю, – покачала головой Хестер и распахнула шкатулку.
Перчатки выглядели совершено обычно, как всегда. Немного серебрились в лунном свете, но…
– Рисунок кружева как будто одинаковый, – шепотом выдохнула госпожа Таллара, – простите, Ваше Императорское Величество. Я не должна была влезать.
– Ничего, – рассеянно отозвалась Хестер, – ничего, вы правы.
Преодолев свой страх, леди Аргеланд подхватила край тонкой кружевной ленты и поднесла к перчатке. Рисунок совпал.
– Оно липнет к старому кружеву, – леди Аргеланд вытащила перчатку, – сливается воедино!
– Вот как получается плотное кружево, – ахнула Милли. – Сколько же в нем слоев?! А рисунок, почему он совпал?
– Перчатки передаются в нашем роду. – Хестер продолжала прикладывать кружево к перчаткам и наблюдать, как оно становится частью артефакта. – Видимо, у кровных родственниц одинаковый узор.
Закончив с этим, Хестер положила перчатки в шкатулку и закрыла ее. Вот только артефакт не спешил исчезать.
– Кажется, это недвусмысленный намек на продолжение, – криво улыбнулась Хестер.
– Ты не должна, – возразил Даррен.
Но леди Аргеланд упрямо покачала головой:
– Если мое кружево способно усилить перчатки, то… Ты ведь и сам понимаешь.
– У меня есть удобное кресло, – шепнула госпожа Таллара, – старое, некрасивое. Но лучше, чем сундук. Пойдем, милая, принесем.
Но вместо Милли из-за стола встал Даррен.
– Показывайте.
Оторопевшая старушка замерла. Она не могла представить Императора, несущего кресло. Тогда Милли пришла ей на помощь:
– Серое с синим орнаментом?
– Д-да.
Хестер же в это время собиралась с силами. Посчитав про себя до десяти, она протянула руку и коснулась того отреза, что выложила из сундука Таллара.
Вот только ничего не произошло… Мир не отдалился, не выступила кровь на пальцах, и лунный свет не стал виться вокруг кистей рук.
«Да вы издеваетесь, что ли?!» – вспылила Хестер мысленно.
Но, быстро остыв, она поняла, что зря ожидала повторения. Скорее всего, теперь она должна сама научиться вызывать эту силу.
Принесенное кресло поставили лицом в сторону окна. Удобно устроившись, Хестер уложила на колени шкатулку и, вновь открыв ее, принялась поглаживать перчатки кончиками пальцев. Она полностью расслабилась и на выдохе вновь поймала то ощущение рассеянного внимания.