Императорский отбор, или Его строптивое счастье
Шрифт:
13.3
За долю секунды Хестер представила, что сейчас вся эта комната окажется охваченной ее странной, чуждой, неизученной силой и ей все-таки удалось взять морозную тьму под контроль.
– Хестер? – позвала подругу Милли.
– Тише,- зашипела Вайолин. – Неужели не чувствуешь? В этот раз мурашки по шкуре ползут.
Горячечный шепот волчицы немного отвлек Хестер и она, остановившись, медленно выдохнула. Досчитала до десяти и, не отводя взгляда от белой накидки, леди Аргеланд аккуратно опустилась на одно колено и подхватила
– Мамочки, одно и то же плетение, у перчаток и у накидки,- пискнула Милли. – Это кружево безумно ценилось, у моей бабушки до сих пор есть крошечный отрез! Она обещала его мне на свадьбу подарить. Ну, точнее, маменька заставила пообещать.
– Кружево как кружево,- проворчала Вайолин,- тонкое да прозрачное. Такое один раз наденешь и все, зацепишься как пить дать!
– Оно славится своей крепостью,- возмутилась Милли.
– Настойка Ведущего Леса – вот, что славится своей крепостью.
Все эти разговоры Хестер отмечала лишь краем уха. Натянув на руки перчатки, она замерла. Выровняла дыхание и постаралась отстраниться от нахлынувшей боли.
Шаг. Еще шаг и леди Аргеланд открылась истина – накидка была грязна. Среди белого кружева змеились черные и серые нити, что были тоньше волоса. Но они были!
– Что бы ни случилось,- хрипло произнесла Хестер,- тряпку голыми руками не трогать.
Подруги, оставшиеся за спиной, одновременно выдохнули и Вайолин тут же произнесла:
– Возьму кочергу.
– Не вздумай даже,- разъяренной кошкой зашипела Милли,- это не просто накидка, это произведение искусства! Никто больше не смог повторить холодное кружево! Отдай. Отдай-кочергу-я-тебе-не-позволю-уничтожить-такой-памятник-кружевного-искусства!
– А я думала, ты за Хестер беспокоишься, что ей по голове прилетит случайно.
– Ей не прилетит, а кружево может испортиться!
Хестер, что досадливо морщилась, слыша перепалку подруг, тут же замерла. И, все так же не отводя взгляда от наброшенной на спинку кресла накидки, осторожно спросила:
– Почему ты назвала это кружево холодным?
– Оно равномерно тонкое, ты обращала на это внимание? Повторить сам морозный узор не сложно, но современное холодное плетение бугристое, шершавое… Обычное. А если магией создать, то фонит сильно, сама знаешь. Бабушка мне рассказывала, что ее прабабка была родом с маленького скалистого острова. Бедного острова – там ничего не было, вообще ничего! Даже корабли не каждый месяц пристать могли. И они тем и спасались, что плели вот это кружево, а потом его в чем-то вымачивали, выкручивали, вытягивали, а после продавали. И оно всегда ощущалось холодным и никогда не нагревалось. А еще его можно было использовать для создания артефактов. Бабушка хранит этот отрез кружева для той своей внучки, которая сможет колдовать – чтобы зачаровать его как следует. Я, правда, не смогу, но она боится, что моя дочь вырасти не успеет.
Вайолин хмыкнула:
– Твоя дочь еще не зачата, а над ней уже повис долг.
–
– Я никогда не слышала про такое кружево, твоя бабушка ничего не путает? – продолжала расспрашивать Вайолин.
– Ну, вообще, ее из-за этих историй считают сумасшедшей, но я и мама – верим!
Хестер же, рассматривая свои руки, обтянутые тонким, неестественно гладким кружевом, думала о скалистом острове. И о том, что Дьеллара Аргеланд, основательница рода Аргеланд, возникла как из воздуха. Хотя именно от нее родились три сверходаренные сестры.
Сделав последний шаг, Хестер носком туфли что-то задела. Бросив взгляд вниз, она замерла – шкатулка! Яблоневая драгоценность разбита в дребезги! Но, через мгновение, леди Аргеланд поняла, что эта вещица слишком велика и что вместилище бесценных перчаток как всегда исчезло. А значит, это совершенно другая шкатулка.
– Это артефакт,- хмуро проговорила Хестер. – Он должен был храниться в шкатулке, которую…
Сзади навалилась Вайолин, присмотрелась, принюхалась и возвестила:
– Разбили клинком. И не один раз ударили, видишь? На вещице была хорошая защита, так что поначалу только засечки получались. Тряпку все еще нельзя трогать?
– Нельзя,- кивнула Хестер. – И не думаю, что будет можно.
Волчица шумно вздохнула и отошла.
– Тебе лучше сделать так, чтобы было можно,- проговорила Милли и тут же, ойкнув, со слезами в голосе проговорила,- это не я сказала!
Коротко и зло выдохнув, Хестер обернулась, оценила бледное лицо подруги и процедила:
– Если мы встретимся, ты очень сильно об этом пожалеешь!
Положив руки на кружево накидки, леди Аргеланд выпустила частицу своей силы и перчатки тут же потемнели. Она снова и снова вытягивала грязь, но ее не становилось меньше. Снова и снова, снова и снова – Хестер почти отчаялась, когда…
– Шкатулка! Она зарастает,- воскликнула Вайолин.
Еще раз потянув на себя частицу грязи, Хестер почувствовала опустошение. Как тогда, у пятна грязи, с Императором и его целителями.
– Теперь положи ее внутрь,- неестественным голосом проговорила Милли.
Шкатулка, поглотив накидку, осталась лежать на полу. На краткую долю секунды Хестер захотелось капнуть на нее кровью – чтобы неизвестному мерзавцу ничего не досталась! Ведь если ее признали перчатки, то и накидка тоже часть наследия. Но… Жизнь Милли вряд ли стоит этой кружевной вещицы.
Крупная, увесистая шкатулка замерцала и исчезла, а двери Малого Парадного Кабинета распахнулись, выпуская испуганных, ничего не понимающих подруг на свободу.
13.4
– Об этом должен узнать Император,- проговорила Хестер,- но у меня нет ни единой возможности подать ему весточку!
– Но раньше вы как-то пересекались,- нахмурилась Вайолин.
– Волка,- коротко ответила леди Аргеланд. – Моя волка неплохо натаскана.
– Девочки, а вы не думаете, что все это звенья одной цепи? – дрожащим голосом проговорила Милли, которая так сильно пыталась снять кольцо, что в итоге рассадила кожу до крови.