Императрица и ветер
Шрифт:
– Что это тебя так несёт, Орден, - пробормотала себе под нос Маша.
– Кто успел тебе так насолить?
Он сделал жест в сторону помоста.
– Посмотрите на этого мага. Этот маг помогал людям уничтожать наших братьев и сестёр, наших детей. Тех, кто был слабее, кто не в силах был сопротивляться. Они творили произвол, а власти людей ничего не собирались делать с этим. Они наслаждались, а мы, как слепцы, доверяли людям, отпускали в их мир тех, кто нам дорог и не знали, что оттуда можно уже не вернуться. Последнюю - и самую трагическую
Из толпы послышались одобрительные крики, а на помост двое воинов ввели заключённого - одетый в серый бесформенный балахон, с капюшоном, закрывающим лицо - он спотыкался на каждом шагу. Стражники заставили его опуститься на колени.
– Эк тебя плющит, лорд император, - поморщилась Маша.
– Нет, они не нападали на сильных магов, только убить ребёнка, ещё не вошедшую в силу девушку, старика - это считалось у них великим подвигом. Напасть из-за угла, воткнуть кинжал в спину - вот их почерк.
Толпа загудела. Маша не разбирала отдельных выкриков, только слышала этот гул, как грохот камней, собирающийся в лавину. Ей казалось, скажи Орден сейчас - пойдёмте, растерзаем учёных, они всё равно не смогут оказать сопротивления - толпа пошла бы на квартал домов из белых камней.
Она подумала, что вот так же просто Орден поведёт их на мир людей.
– Адальберто, совет приговаривает предателя к смерти через истление, - заключил новый император и неторопливо опустился в своё кресло.
Мужчина, стоящий справа от Маши, удовлетворённо хмыкнул, и взвыли ещё несколько голосов, требуя крови, а она не отрывала взгляда от фигуры в мешковатой серой одежде. Что такое истление, она слабо представляла себе, но ожидать от родного дяди хорошего не приходилось.
– Говорят, это бывший придворный целитель, - Маша узнала грудной голос магички, которая недавно отчитывала её за неосторожное перемещение.
– Позор касты!
– Посмотрим, сможет ли он сам себя исцелить теперь, - словно отвечая ей, буркнул тот самый мужчина в мантии демонолога.
Маша поёжилась. Такого циничного убийства она просто не ожидала увидеть, не ожидала слышать от миролюбивых целителей кровожадные речи, не ожидала, что из толпы раздастся столько голосов, поддерживающих слова Ордена. Да, взрыв был. Да, погибли маги, много...
Да, был взрыв, который подстроили бойцы "Белого ветра". Бойцы Ордена.
Она призвала на помощь всё своё хладнокровие и натянула на лицо тщательно отрепетированную улыбку. Сейчас улыбка ей очень пригодиться, чтобы смотреть в глаза Ордену.
С арестованного сняли капюшон.
– Провизор, - едва не вырвалось у Маши, и похолодели кончики пальцев.
Орден кивнул воинам и, подперев голову рукой, приготовился наблюдать за казнью. На пальце императора в лучах не взошедшего сегодня солнца сиял перстень.
– Стойте, - о, как же прозвучал её голос. Даже демонолог справа обернулся к ней,
Пора и мёртвой императрице выйти на сцену. Маша шагнула вперёд, прямо на огненные мечи охранников помоста, прямо к ним, и острия мечей обратились к ней - к зарвавшейся гостье.
– Выкиньте её, - нетерпеливо дёрнулся Орден, даже не пытаясь изобразить участие к общественному мнению.
Но воины не успели: Маша повела рукой, и сорвавшиеся с её пальцев чёрные тени поглотили их, заставили биться в конвульсиях, каждого - в своём личном сумраке. Она легко запрыгнула на помост, и просторная мантия рванулась под порывом налетевшего вдруг ветра.
– Стойте, - Маша подняла обе руки ладонями к зрителям спектакля, обернулась к Ордену.
Он смотрел на неё, чуть сузив глаза, и Маша чувствовала, что ещё секунда, и он отдаст приказ воинам, что стоят в паре шагов от неё, возле Провизора. Но у неё была эта секунда.
– Вы - свора собак, готовых броситься на того, кого укажет вам палец хозяина. Вы жалки в своём безумие, как демоны, слепо идущие во врата смерти, расставленные хаосом, - она чувствовала, как с каждым словом тише и тише звучит ветер. Видела, как замирают стражники, готовые броситься на неё. Видела, как приподнимается со своего кресла Орден. И ей нравилась её роль. Нравилась та, которая произносила эти слова до неё. Много лет назад.
– Вы убили свою императрицу и погрязли в темноте, когда Вселенский разум отвернулся от вас, ничтожные дети нижнего мира. Вы - не мои подданные. Вы - жалкие тени своих предков.
Тихо-тихо стало вокруг. И замер на самой высокой ноте далёкий неясный звон.
– Орлана?
– проговорил Орден, сжимая пальцы на подлокотнике кресла, за который цеплялся, словно бы кресло пытались выдернуть из-под него.
– Руана, - поправила его Маша, снимая капюшон.
– Я же предупреждала, что вернусь и накажу предателей.
Магический ветер разметал по плечам рыжие волосы, и рванувшаяся под его вздохом белая мантия очертила обманчиво хрупкую талию, манящий изгиб груди. Вынырнувшие из-за тучи солнечные лучи блеснули в чёрных жемчужинах глаз. Губы дёрнулись в полуулыбке, а на правой щеке с устрашающей отчётливостью прорисовался уродливый шрам.
Она дёрнула мантию, белое полотно опустило вниз, на доски помоста, и все увидели, что на обнажившемся плече есть ещё один - кривой и запёкшийся кровью. Чёрное покрывало, оказавшееся под мантией, едва скрывало тело императрицы. Она была не просто красива.
Она была прекрасна.
– Орден, - произнесла она медленно.
– Гадкий мальчишка. Ты ничуть не изменился с тех пор, как не смог сбить заклинанием птицу. Но сейчас мне нужен не ты. Эрвин Рекк, настало время платить за грехи предков.