Императрица и ветер
Шрифт:
– Ну что такое, Маша, - Галактус положил трубку телефона на стол.
– Никогда не замечал за тобой безалаберности.
Вместо объяснений, он подвинул к ней лист бумаги, в самом верху которого значилось недвусмысленное "жалоба". Маша подтянула лист ближе, прочитала, потёрла пальцем уголок глаза, как будто там застряла соринка, прочитала ещё раз.
– Но всё, что здесь понаписали, полная ерунда, такого не было, - она в мгновенном приступе раздражения оттолкнула мелованную бумажку от себя.
Богдан
– Это же дети, у них подруга пропала, их таскают по допросам. Они нервничают. Нужно с ними аккуратнее. Мы замнём жалобу сейчас, сошлёмся на твои положительные характеристики.
– Но ведь я не угрожала им физической расправой, я прекрасно помню.
– Маше вдруг стало так неуютно, что показалось, даже студенты с календаря смотрят на неё с плохо скрытым презрением.
– Я же не сошла с ума.
Все аргументы разлетелись испуганными воробьями.
– Хорошо, я буду вести себя аккуратнее, - сказала Маша.
– Разрешите идти?
Поднялась. Галактус кивнул и снова протянул руку к телефону. Когда Маша прикрывала дверь в приёмной, он уже здоровался с невидимым собеседником. Рената по-прежнему игнорировала её, преувеличенно весело болтая с Гердой.
Нащупывая в кармане шорт ключи, Маша спускалась к автостоянке. Брелок больно впился в ладонь. Запах железа и разогретого асфальта, пробка на проспекте Рождественского. Как теперь выбираться из города?
– Мне сказали, тебе нужна помощь?
Перед ней остановился джип. Шредер на месте водителя потянулся, чтобы распахнуть дверцу перед ней.
– Тебя Галактус прислал?
– Маша неосторожно взялась за разгорячённую на солнце чёрную крышу джипа, отдёрнула руку.
– Да. Девочку искать, правильно?
Она вспомнила случай с Демоновой дырой, но память приятно сгладила острые углы, собственный страх теперь казался блажью. Маша забралась вовнутрь, здесь работал кондиционер, но всё равно было жарко. Она слишком сильно хлопнула дверцей.
– Не в настроении, капитан?
На удивление, пробку они преодолели быстро, зато на соседней полосе стояли два развороченных ударом седана, возле одного, привалившись к искорёженному красному боку, философски смотрел в безоблачное небо молодой человек, должно быть, хозяин. Рядом с ним хлопотали двое мужчин в форме постовых.
– Да нет, всё в порядке, - обернувшись на сцену аварии, откликнулась Маша.
– Жара эта... достала.
Периферия Нью-Питера пустовала. Попрятались люди, занесённые пылью машины ютились вдоль дорог. По крыше джипа простучала ветка склонившегося над дорогой клёна.
– Слушай, - оживилась вдруг Маша, - если ты пришёл из мира магов, где же ты водительские права получил?
– Всё очень просто, - Шредер развёл руками - от руля в стороны, - я же не был там прикован наручниками к батарее.
Наручниками к
– Как успехи в поисках девочки?
– по его тону было заметно, что как раз в этом ракурсе девочки его волнуют меньше всего.
– Да есть пара идей.
– Маша откинулась на спинку сиденья. Она прикрыла глаза, чтобы показать, что не особо хочет продолжать разговор на такие темы. Сказано же - расследование - это очень интимное занятие. Пусть понимает, как хочет.
– Не женское всё-таки это дело - следователь! Мотаться по такой жаре, общаться с отбросами общества, - рассудительно выдал Шредер.
Маша заинтересованно посмотрела на него.
– Как твоя мама вообще тебя отпустила?
– Моя мама и я - это разные люди. У неё своя жизнь, а у меня своя, - резко, слишком резко ответила И.М..
Шредер, наверное, обиделся, включил радио. А перед её глазами встал торговый центр, только что вымытые мраморные ступеньки. Не нужно было окликать её, и так было видно, что она старается избежать встречи.
В детстве я принимала это как должное, а потом начала понимать: характер у моей мамы далеко не покладистый. Она знала всё: что мне нужно от жизни, и как мне этого достичь тоже была в курсе. Она сначала даже удивилась, когда я заявила, что не собираюсь поступать на экономический факультет государственного университета.
Тогда я застала её врасплох. Малодушно позвонила по дороге с курсов на секцию. Надо отдать маме должное, она почти сразу же взяла себя в руки.
– Хорошо, - сказала она ледяным тоном.
– Делай, как считаешь нужным. Но я всё же советую тебе...
"Делай, как считаешь нужным" было просто дежурной фазой, речевой связкой, которая ни в коем случае не означала, что я вольна решать сама. Ни разу она не срывалась на оскорбления, обещания карьеры дворника, столь любимой всеми родительницами, и обещания не кормить нищего следователя. Только фраза: "Я всё же надеюсь, что ты одумаешься" - снится мне до сих пор в кошмарах.
Зато я срывалась, постоянно. Если хоть чем-то нарушить моё одиночество за компьютером в углу комнаты, концерт по заявкам с продолжением был соседям обеспечен.
– Ты мне жизнь ломаешь, - иногда я хлопала в этом месте дверью, бросалась вещами.
– Я всегда делала так, как ты хочешь: физико-математический класс? Пожалуйста! Хотя я ни демона не понимаю в этой физике. Занятия в музыкальной школе? Ну раз ты считаешь нужным! Хотя на меня там все смотрят как на питекантропа, потому что мне по ушам в детстве пробежало стадо слонов. Дополнительные курсы информатики? Конечно! Да мне компьютер нужен только для того, чтобы монстров отстреливать.