Императрица и время
Шрифт:
– И что вы предприняли?
От его ухмылок становилось спокойнее, и колючие снежинки под кожей таяли, растекаясь тёплой мутной водичкой. Аластар смотрел на неё так пронизывающе, что Орлане вдруг захотелось проверить верхнюю пуговицу - застёгнута ли.
– Предпринимать ничего не нужно. У него нет доказательств.
– Замечательно, если вы так считаете.
– Нотка недоверия в её голосе трепыхнулась, как ветер в ясном летнем небе.
Солнечные пятнышки лежали на столе и дёргались - ветки дерева за окном трогал ветер. Орлана снова вспомнила полумрак, и оранжевое пламя, и взгляд Ледвига,
– Я знаю абсолютно точно, снизошёл до подробностей Аластар.
– Вам не о чем волноваться.
Эфемерное спокойствие повисло в воздухе запахом лилий. Орлана поднялась и открыла вторую створку окна. Лилии, как им и было положено, прятались под широкими листьями.
– Пока настоящий убийца не будет найден, мне есть о чём волноваться, выдохнула она.
– Из-за чего погас свет в имении Клениса этой ночью?
Аластар принялся стягивать с рук алые перчатки, дёргая поочередно за кончик каждого пальца.
– Полагаю, это сделали убийцы, неторопливо ответил он и выдержал положенную паузу. Стражи лорда Клениса утверждают, что в ту самую секунду, когда погас свет, хлопнула дверь в его покои. Ещё через минуту он был мёртв, и окно в комнате осталось открыто.
Орлана не дождалась, пока после очередного интервала он продолжит рассуждения, обернулась, прижалась поясницей к прохладному подоконнику.
– Минуты?
– переспросила она, и голос отчего-то охрип. Минуты, вы не преуменьшаете? То есть за одну минуту злоумышленник проник в комнату, убил Клениса и выпрыгнул в окно, при том, что до этого в поле зрения стражников никого не было?
Шлёпнув перчатками по колену, Аластар задумчиво кивнул.
– Именно это я и хотел сказать. Именно поэтому я и считаю, что убийц было двое: один занимался освещением, а другой - Кленисом. А ещё очень интересно, что маг, ответственный за освещение, всеми богами заверял, что ничего не знает и не видел. Он, как и положено, ночь проводил на рабочем месте и всё равно не может объяснить, почему огненные шары погасли.
Проходить каждый раз по коридорам и расставлять шары белого пламени нудное и утомительное занятие, поэтому осветители делали это, сидя в своих кабинетах и проводя пальцами по схемам домов.
– То есть он никуда не отлучался от схемы и точно знает, что к ней никто не приближался?
– упрямо повторила Орлана. Зная Аластара, можно было с уверенностью сказать, что самое сладкое он приберёг на конец разговора.
Начальник тайной полиции потирал висок кончиком пальца и улыбался одним уголком губ - безрадостно.
– В том-то и дело, что нет. Он говорит, что исправно сидел на своём месте, а потом вдруг очнулся посреди дальней галереи и в кромешной темноте.
Орлана сузила глаза, глядя на него. Удивить Аластара хитроумными построениями - всё равно, что напугать демона запахом серы. Не ей напоминать ему, что существует множество заклинаний, с помощью которых можно заставить жертву делать всё, что угодно. И они не проходят для жертвы бесследно.
– Неплохо было бы, он растянул вздох, найти хоть что-то в его разуме. Но нет, чисто, как в снегах Хршаса. Если заклинание, помутившее рассудок осветителя,
Глядя в сторону, он опять усмехнулся чему-то своему, или просто резко выдохнул. Орлана стояла напротив и немелодично барабанила по подоконнику пальцами - тревога, улёгшаяся было внутри, вдруг опять стала подниматься к горлу и колоть изнутри снежной крупой.
– Это или очень высокий уровень магии, или не магия вовсе, подтвердил её опасения Аластар.
Если во всём его рассказе и были хорошие стороны, то все они касались Риана: Орлана даже представить себе не могла, что её сын хладнокровно расписал план убийства на отдельном белом листе, построил сложную, продуманную схему и пошёл убивать. То, на что она считала его способным, то, что боялась представить - он убил, повинуясь внезапному порыву, вскипевшей злости. Просто заколол обидчика, оставив хрустальную слезинку под его кроватью, запачкавшись в его крови, сделав невольными свидетелями случайно заглянувших слуг. Нет, так тщательно подготовиться он не мог.
Иначе - она совсем не знала своего сына.
– И тем не менее, она опустилась в кресло, я хочу знать об этом графе как можно больше. Кто он такой, что от него можно ожидать. Меня не покидает странное ощущение, что он сам причастен к смерти Клениса, вот такой закадычный друг. Аластар, жду вас вечером, а сейчас можете быть свободны.
Он вышел, поклонившись. Орлана придвинула к себе ежедневник, но вместо того, чтобы освежить в памяти планы на ближайшие полдня, нашла чистую страницу и вывела на ней имя недавнего гостя графа. Как плети ползучих растений вниз от имени потянулись линии схемы. Одна, вторая, третья, они заканчивались именами и событиями. Минута на убийство Клениса. Одна ночь для самоубийства Дритана. На самом краю появилась мелкая надпись о квартале учёных.
Она бросила солнечное перо на стол. Чернильные линии переплетались между собой в неясном порядке, порождая такие призраки сознания, что она тряхнула головой - тайна всегда лежит на поверхности, ни к чему докапываться до глубинных смыслов.
Чего-то очень важного в схеме не хватало, одного сломанного звена, из-за которого рассыпалась вся цепочка.
Орлана почти не забеспокоилась, когда не нашла Риана ни в его комнате, ни в саду - на той самой площадке у фонтана, где он любил тренироваться, ни в библиотеке. Подходило время обеда, и она ждала, что сын вскоре появится в замке. Вызывать его через кристалл связи Орлане не хотелось: парню и так досталось сегодня со всеми упреками и подозрениями, не хватало только, чтобы он почувствовал себя, как в тюрьме
Чтобы скоротать время, она вернулась на террасу со своим ежедневником. К обеду, когда солнце входило в зенит, и летняя жара заставляла город застыть в дрожащем мареве, в кабинете становилось слишком душно, даже если раскрыть все окна.
На полу открытой террасы дрожали тени листьев, и сад прямо в лицо дышал запахами трав и цветов. Отсюда же и была видна главная аллея. Орлана не обманывала себя, она знала, что следит за дорогой куда внимательнее, чем планирует дела на завтра.
Она очнулась, когда на её плечо легла лёгкая рука.