Императрица и время
Шрифт:
Идрис преспокойно устроился с флейтой в оконном проёме. Войдя следом за ним, Эйрин с полминуты стояла в немом изумлении, всё ещё надеясь, что он рассмеётся и поведает ей прямо в расширившиеся глаза, что пошутил. Но маг времени не обращал на неё никакого внимания, он снова мучил флейту, но на этот раз она не издавала обиженные и жалкие звуки, на этот раз она действительно пела - то коротко и звонко, то длинно, тягуче и сладко, как пахнет в летний полдень медуница в императорском саду.
– Так... правда?
– жалобно спросила Эйрин, всё ещё
Идрис вздрогнул, как будто искренне считал, что он здесь один, и отнял флейту от губ.
– Правда. Сейчас я тебе всё покажу. Он скатился вниз.
– Это гостиная. Здесь почти нет крыши, и это даже хорошо. Ночью видно все звёзды.
Эйрин несмело оглянулась. Здесь не было не только крыши: одна из стен тоже рухнула, и теперь лес вплотную подступал к выложенному побитыми мраморными плитами полу. Под ногами шуршал песок, и хрустела каменная крошка.
– А ещё из окон видно Сантарин. Да ты не пугайся.
– Идрис успокаивающе похлопал её по плечу.
– В остальных комнатах всё гораздо лучше.
В лучшее Эйрин верилось с превеликим трудом. Она поплелась следом за учителем, сумку волоча за длинную ручку прямо по полу.
– Вот, здесь ты будешь жить, согласна?
– Он чуть ли не силой втолкнул её в небольшое помещение, отделённое от коридора только лёгкой занавесочной.
– Тебе нравится? Я прибрался к твоему приходу.
'Прибрался', с обречённой уверенностью поняла Эйрин. Каменный мусор и сухие листья были сметены в кучи во всех четырёх углах комнаты. Возле стены она увидела небольшой настил из досок, покрытый несколькими разноцветными одеялами, видимо, заменяющий кровать.
– Обосновывайся, приняв её болезненный стон за выкрик радости, разрешил Идрис.
– А я пока поесть приготовлю.
– Ты... зашипела Эйрин, найдя, наконец, в себе силы говорить.
– Ты живёшь, как... как бездомный!
Бездомных она никогда не видела - кто же отпустит принцессу гулять в квартал Выселок, - но иногда слышала от учителей про то, что бывает с лентяями и двоечниками.
– Я не бездомный, неподдельно обиделся Идрис.
– Я отшельник.
Он раздосадовано пнул кусочек черепицы и удалился в 'гостиную', а Эйрин осторожно прошла в центр комнаты. Танцующая в солнечных лучах пыль тут же полезла в глаза и в горло, заставляя болезненно морщиться и сдерживаться, чтобы не чихнуть. В оконный проём протягивались ветки тонкого стройного деревца.
Эйрин бросила сумку прямо на пол - в конце концов, за эти несколько дней она где только ни валялась - и легла на одеяла, отвернулась к стене. Перед её глазами по облупившейся краске вверх побежал красный паучок. С омерзением передёрнув плечами, Эйрин перевернулась на другой бок и решила, что пролежит так до самого конца света.
А может быть, и ещё дольше.
'Ты бездарность', издевательски звучал в её голове голос Ордена, и в темноте закрытых век расцветали белые астры.
– 'Никогда из
Орлана трясла головой, чтобы сбросить наваждение, и почти просыпалась, но тело отказывалось ей подчиняться, и она снова проваливалась в темноту.
'Истощить силы таким простым заклинанием! Да любой недоучка Академии тебя по стене размажет'.
'Это было в Хршасе', оправдывалась перед самой собой Орлана.
Она, наконец, открыла глаза. Над кроватью совсем низко висел шар белого пламени - это его свет расплывался под веками белыми астрами. На краю постели сидел Луксор, почему-то очень трогательный без преподавательской мантии. И его беспомощный взгляд был устремлён в тёмный угол комнаты.
Орлана коснулась его руки. Шар белого пламени вздрогнул и поднялся выше, озарив не только кровать, но и ковёр вокруг неё, и подоконник.
– Я отключилась?
Луксор оглянулся на окно - Орлана тоже скосила туда взгляд: за стеклом висело жемчужно-чёрное небо, подсвеченное огнями города.
– Да, почти на два часа. Ты молодец, в своём стиле... Он тяжело вздохнул, снова отводя взгляд. Сгорбившись, Луксор пустыми глазами созерцал полумрак, словно в мире больше ничего не осталось.
– В каком смысле?
– А ты представь себе, что в замке началось, когда Аластар принёс тебя на руках, глухо отозвался Луксор.
– Да?
– У неё отчаянно болела голова. Так отчаянно, что Орлана смогла сесть на кровати, только опираясь на одну руку, а другую прижимая к виску.
– Прости. Плохо помню. Как Риан?
Он дёрнул плечом.
– С ним как раз всё отлично. Сидит у себя, и не думаю, что выйдет в ближайшее время.
По тону мужа Орлана поняла, что у них с Рианом произошёл неприятный разговор о самовольных путешествиях. Она обхватила Луксора за плечи, уткнулась в распущенные волосы, они пахли чем-то родным и тёплым.
– Правда, прости. Я не успела тебя предупредить. Это плохо. Я знаю, ты волновался.
Луксор с досадой тряхнул руками.
– Да я чуть с ума не сошёл. В Хршасе буря чуть ли не срывала крыши с домов.
Орлана удивилась, почувствовав в его тоне не обиду - раздражение. Никогда раньше Луксор не позволял себе устраивать откровенные ссоры.
– Не сердись. Она коснулась губами его шеи, привычно забралась руками под рубашку, отогревая ледяные пальцы - как будто только что вернулась из Хршаса.
– Такого больше не повторится.
Луксор поймал её руки и, вздохнув, поцеловал по очереди обе ладони.
– Главное, что с вами всё хорошо.
– Его голос звучал всё ещё напряжённо, но Орлана с облегчением поняла, что он уже не сдерживает внутри бурю эмоций, посильнее снежной бури Хршаса. Адальберто сказал, чтобы ты не вставала, так что отдыхай. Я схожу в кабинет за кристаллом связи. Скажу Ишханди, что с тобой всё хорошо, и вернусь, ладно?
– Мне снилась такая гадость, призналась Орлана, снова опускаясь на подушку.
– Иди, конечно, я тебя подожду.