Императрица и время

Чурсина Мария Александровна

Но не успел Луксор даже подняться, как дверь открылась, и на пороге, освещённый ярким светом из коридора, появился Адальберто. Синяя мантия целителя была накинута поверх домашнего халата. Он сощурился, вглядываясь в полумрак комнаты.

– Очнулась? Ну слава Вселенскому Разуму!
– Он подошёл к кровати и деловито положил руку ей на лоб.
– Как ты себя чувствуешь? Жара нет.

– Мне снилась страшная гадость, повторила Орлана, покорно закрывая глаза, однако Адальберто не заинтересовался её ответом, он уже имел своё мнение по поводу всего.

– Это ты ещё легко

отделалась. Голова не кружится? В груди не болит? Как ты вообще додумалась такое вытворить?

Она знала, что оправдываться и доказывать свою правоту бесполезно. Вот когда он выговорится и успокоено выдохнет, убедившись, наконец, что его подопечная снова под боком и ничего ей не грозит - вот тогда можно будет и выдать своё мнение.

– Я Риана...

– Слышал уже, отмахнулся Адальберто и взял её за запястье.
– В груди точно не колет? У тебя и так сердце слабое. Устроила тут, понимаешь ли! А я твоему отцу обещал...

– Знаю, вздохнула Орлана, безропотно выдерживая все манипуляции целителя.

Так уж сложилось, что Адальберто был с ней почти всю жизнь, и каждый раз, когда Орлана нуждалась в помощи, он выходил из тени и делал всё, что от него зависело, не требуя никаких наград и благодарностей.

Целитель уже давно стал членом их семьи, хотя фактически к императорской фамилии не имел никакого отношения. Сначала он был лучшим другом отца Орланы, потом стал её 'нянькой' такое определение выбрал он сам, показательно ворчал, но на самом деле был очень доволен своей ролью, она-то знала точно.

– Всё как будто бы обошлось. Адальберто пристально посмотрел ей в глаза, удерживая голову Орланы за подбородок.
– Не понимаю вообще, с чего вдруг тебя так ударило, заклинание вроде и не самое сложное. Правда, что ли, в Хршасе аномалии?

Орлана неопределённо дёрнула плечом.

– Я зайду к Риану, хорошо?

Пряча улыбку, он отвернулся к окну, и рассеянным жестом как будто поправил на переносице очки, хоть и не носил очки уже много-много лет.

– Зайди. Он к тебе рвался, но я его не пустил. Смотри, правда, вот ты бы догадалась спрятаться в подвале? Я бы даже не подумал об этом. Разрушенный дом... Ты не ругай его сильно.

– Я и не собиралась, честно ответила Орлана.

Лет пять назад Риан мечтал завести своего собственного белого волка, он придумывал ему кличку, расспрашивал воинов о том, как нужно воспитывать животное, трогательными глазами смотрел на Орлану. Она была непреклонна, потому что волк, хоть и прирученный, - не комнатная собачка.

Большой белый зверь, взглянет один раз - и понимаешь, что до сих пор не знал ничего о снежных просторах, о северном ветре и свободе, звериной свободе. Презрительный (не покорный, как у собаки) взгляд умных глаз как будто он только притворяется прирученным.

Идя по ярко освещённой галерее, она думала, может быть, и стоит разрешить Риану приходить в волчьи загоны, пусть бы он выбрал себе одного, вспомнил, как хотел его назвать, и навещал иногда.

Не постучавшись, она открыла дверь. В маленьком кругу света, в углу комнаты, сидел её сын, разом повзрослевший на несколько лет. Он вздрогнул и поднял голову, а на его подставленную

ладонь ещё сыпались крошечные безвредные искры от огненного шара. Риан замер в нерешительности: то ли подняться, то ли остаться сидеть, но Орлана прошла к нему и сама опустилась рядом, прямо на ковёр, на самый его край. Там, где ковёр заканчивался, ноги холодил мрамор.

– Знаешь, сказала Орлана, глядя в сторону, на тёмную полоску шёлковой драпировки.
– Я потеряла много близких. Эйрин тогда сказала всё правильно, хоть и не думаю, чтобы она всё это до конца осознала.

Орлана оттолкнула огненный шар, чтобы белый свет не резал глаза, и принялась скрупулезно расправлять складки на подоле платья, как будто без этого разговор никак не мог сложиться.

– Я даже убивала. Два раза. Оба раза мне казалось, что за предательство и что другого выхода нет. В первый раз это была девушка, которая сама угрожала меня убить, и я как будто спасалась. Во второй - я убила своего учителя за то, что он чуть не сдал меня врагам. Потом так случилось, что погиб мой брат. Если захочешь, я расскажу тебе позже...

Риан медленно покачал головой. Сдержав судорожный вздох, она поднесла руку к губам, чтобы он не видел, как кривятся её губы.

– Покончила с собой моя подруга. Ей, наверное, тоже казалось, что выхода нет. Тогда всем было тяжело.
– Она сглотнула вставший в горле комок. Всё это произошло давно, но всё равно ей хотелось болезненно морщиться, почти ощущая, как входит узкий меч в живот Сабрины.

На ней было порванное белое платье, и кровь запеклась на губах. Её ударили всего один раз, да и то не изо всех сил, но Орлана сидела на полу, задыхаясь и хрипя вместо того, чтобы ещё раз повторить оскорбление. В полумраке, за императорским креслом, стояла наёмница Ордена и её когда-то подруга.

– Знаешь, за что я убью тебя?
– сказал Орден, даже не стараясь сдерживать злость.
– Не за то, что ты сорвала мне все планы на сегодняшний день. Знаешь, за что?

– Ты чудовище, прохрипела Орлана, глядя ему в глаза.
– Как моя мать могла связаться с таким чудовищем!

Она смотрела ему в глаза и не заметила, как бесшумно приблизилась к ним Сабрина.

– Убить её, отдал команду Орден, и отошёл в сторону, чтобы понаблюдать за спектаклем.

Сабрина улыбнулась, на одно мгновение превращаясь из фарфоровой куклы в родного ей когда-то человека, и узкий меч крутнулся в её руках, а потом одним рывком прошёл через её тело насквозь.

– Через три года умер мой отец. Он сгорел за несколько дней. Неожиданно.

Орлана развела руками. Риан почти не помнил своего деда, был ещё очень мал, когда всё это случилось.

– По моей вине или нет, каждый будет считать, как ему нравится. Но я не хочу повторять старых ошибок, я не переживу, если потеряю тебя. Понимаешь?

Он дёрнулся - то ли кивнул, то ли вздрогнул от сквозняка. Окно было открыто, и прохладный ночной ветер совался в комнату, любопытствовал, как они здесь. Они сидели в маленьком пятне света друг напротив друга. Орлана потирала ногу, онемевшую от неудобной позы.