Императрица и время
Шрифт:
– Тебе что, женщин из мира людей мало было?
Она успела запомнить дешёвую деревянную дверь и номер, прибитый к ней толстым гвоздём.
Несмотря на то, что прошло около восемнадцати лет, Орлана ничуть не сомневалась, что найдёт Арне здесь. Нет, не магическая интуиция, а обычная женская - ещё после того памятного визита она сказала Луксору, что ничего в жизни его друга не поменяется. Через десять лет и через двадцать он будет сидеть на продавленной казённой кровати и жаловаться на судьбу, которая обошлась с ним слишком жестоко: и родился
На самом же деле у него было несколько довольно влиятельных родственников, которые в своё время выхлопотали Арне место в аспирантуре, отдельную комнату в общежитии и даже непыльную должность при университете, на которой он почти не появлялся. Но сам он, провалив все сроки написания диссертации, застрял в общежитии навечно.
Его дверь была первой на этаже. Тусклая лампочка в коридоре не дала Орлане сверить номер, поэтому она просто постучалась. Разговоры, громкий смех в других комнатах и топот ног сверху не давали прислушаться к происходящему за дверью, но спустя одну долгую минуту, её открыли.
– Ой, привет... Круглое добродушное лицо Арне показалось в образовавшейся щели.
– Здравствуй.
– Орлана привалилась плечом к дверному косяку, заставив мага немного отпрянуть.
– Где мой муж?
– Э-э-э... протянул он задумчиво.
– Твой муж?
Орлана отстранила Арне с дороги и прошла в комнату. Как она и ожидала, здесь ничего не изменилось, даже давешний холодильник был обклеен теми же самыми картинками.
В закутке за шкафом, где в компании с двумя табуретками располагался обеденный стол, Орлана нашла Луксора, а он поднял на неё взгляд. В мерцающем свете работающего телевизора в его глазах прыгали кадры из чьей-то жизни. Орлана опустилась на соседнюю табуретку и спросила:
– Зачем ты заставляешь меня бегать по обоим мирам?
Что они делали здесь - понятно было и без вопросов по ополовиненной бутылке с тёмной жидкостью и двум стаканам на столе - разговор вёлся о жизненной несправедливости. Правда, если от Арне алкоголем разило на весь коридор, Луксор был ещё в здравом уме.
– Орлана...
– Давай потом поговорим. Идём.
Спиной она ощущала, что Арне замер в промежутке между шкафом и кроватью и с нетерпением ожидал продолжения сцены. Ему-то, как любому, у кого не удалось личное счастье, хотелось подтверждения, что и счастье других - обман и фикция.
Луксор сыграл ему на руку - он покачал головой и отвернулся, в полумраке комнаты не было видно, что выражает его лицо.
– Я верну Эйрин.- тихо вздохнула Орлана.
– Что ещё ты от меня хочешь?
Он покачал стакан - остатки тёмной жидкости на его дне облизали стенки.
– Чувств. Когда ты вошла, они у тебя были. А потом снова исчезли.
– Пойдём, повторила Орлана.
– Я не хочу здесь обсуждать, как ты убил троих высших магов. И заставлять тебя объяснять студентку на чёрной лестнице. Пойдём. Эмоций не обещаю, но разговор будет долгим.
–
Она поймала его руку и сняла её со стакана, почувствовала, как в горькой гримасе кривятся губы. Стол был неприятно липким на ощупь, а за спиной стоял Арне, не подозревающий о правилах приличия.
– Я устала домысливать, я хочу всё услышать от тебя.
От нахлынувшего раздражения он пнул ножку стола.
– У неё нет никаких чувств, она холодная, как стая снежных демонов.
– Ну, она же тебя любит?
– неуверенно вопросил Арне, рассматривая на свет телевизора коньяк в стакане.
– Любит. Знаешь, что она во мне любит? То, что я ей подхожу.
Вертлявый ведущий на телеэкране кривлялся и хохотал приглушённым голосом: не выдержав этой какофонии, Луксор убавил звук до минимума.
– Отлично. Он торопился выговориться, как будто в любой момент его могли выдернуть из мира людей.
– Вот смотри, я не конфликтный - и это ей подходит, потому что конфликтных политиков в империи хватает. Самый ленивый только права не качает.
Арне погрозил пальцем точно в пустоту в знак того, что всё понял и абсолютно во всём его поддерживает.
– Потом - я отнимаю у неё мало времени, и она может сколько угодно болтать со своим начальником тайной полиции. Это же очень удобно. Луксор поднёс было стакан ко рту, но только понюхал и тут же сморщился.
– Другой бы на моём месте такую сцену ревности устроил!
Они тяжело повздыхали, Арне выдал протяжное 'да-а-а'.
– И дочь она отпустила, представляешь, даже не поморщилась. Так и сказала, мол, иди, я тебя отпускаю. Ей было как будто всё равно, что Идрис специально этого добивается.
Арне вряд ли знал, кто такой Идрис и зачем Орлана отпустила с ним дочь, но согласно покивал.
– Я же тебе говорил, мало, что ли, женщин в мире людей? Нашёл бы какую-нибудь попроще!
– попытался вразумить друга он.
Луксор только безнадёжно махнул рукой.
...В Альмарейне всё ещё было душно, дождь так и не собрался, и в саду пахло сладким дымом. Серебристые пушинки, обычно порхающие вокруг огненных шаров, попрятались. Вместо того чтобы расположиться в кабинете, Орлана и Луксор ушли бродить по саду, взяв с собой только летящий чуть впереди шар белого пламени.
– Знаешь, попросила Орлана, расскажи мне, как ты всё сделал. Мне нужно знать. Особенно, что ты сказал Дритану.
– Что я ему сказал?
– дёрнулся к ней Луксор. Если он и сыграл удивление, то очень реалистично.
– Я с ним не разговаривал.
Когда он нервничал, он всегда теребил застёжку на мантии, и Орлана часто ловила его на этом жесте на свадьбе, потом перед лекциями, а потом всё реже и реже, и вот сейчас увидела снова. Она осторожно поймала и отвела его руку.
– Из-за чего он покончил с собой? Я думала, ты узнал о его намерениях на счёт Эйрин и пригрозил.