Имперец. Том 4
Шрифт:
— Александр, — негромко обратился ко мне цесаревич. — Я понимаю, что ты сегодня и так сделал больше, чем мог бы сделать любой на твоем месте, но ты мне нужен.
Я лишь кивнул. Конечно, нужен. Пацан в буквальном смысле оказался меж жерновов истории, и ему чисто морально хочется иметь рядом союзника.
— Твое Высочество, позаботиться о девушках бы… — намекнул я.
Иван тут же повернулся к Серову и произнес:
— За боярышню Шереметьеву и госпожу Корсакову ты лично отвечаешь головой, — приказным тоном велел наследник
Особист спорить не стал — лишь кивнул и отошел к своим людям, оставив нам пространство для беседы.
Цесаревич с самым недовольным видом поднес трубку к уху.
— Да. Я. Да, Мирный. Нет. Нет. Хорошо. Согласен. А вот это нет. Нет, категорическое нет! Я не собираюсь… Я не намерен… Я не… — Иван напрягся, после чего воскликнул, при этом не повышая голоса. — ТАМ МОЯ СЕМЬЯ!!!
Я не был слишком искушен в политике, но логику Нарышкина понимал — наследник должен выжить. Хотя бы наследник. Иначе войскам просто не за кого будет сражаться, и оборона захлебнется.
Понимал я и пацана. Он, конечно, цесаревич, аристократ и вообще правильный малый, но сложно оставаться непристрастным, когда дело касается личного. Ведь это для меня просто горели какие-то абстрактные здания в Кремле, для Ивана горел его родной дом.
Не знаю, какую-то там лекцию о долге наследника читал цесаревичу боярин, но я привлек внимание парня и негромко произнес:
— Спроси, кто зачищает Кремль.
Цесаревич даже не стал дослушивать монолог по ту сторону трубки и повторил мой вопрос.
— Лютый с командой, — передал Иван мне ответ Нарышкина.
Лютый — это хорошо. Ребята — профессионалы. Но даже профессионалам может тупо не хватить времени.
— Твоей семьи может не быть в Кремле, — заметил я.
Иван покачал головой:
— Нет, они однозначно там, — произнес он. — Иначе никто бы не стал тратить время на Кремль. Без императора в его штурме нет никакого смысла.
Нарышкин тем временем продолжал что-то там вещать в трубке, но цесаревич его не слушал. Иван смотрел на Кремль с такой упрямой решительностью, что тут любой бы понял — никакие аргументы боярина цели не достигли.
— Иван, если ты полезешь туда и погибнешь — это все потеряет всякий смысл, — заметил я.
— Ты прав, — согласился наследник престола. — Но просто представь — я сейчас разворачиваюсь, а моя семья там гибнет. Какая политическая карьера меня ждет? Кто будет подчиняться трусу на троне, бросившему своих родных? Даже если я куплю все газеты страны, люди будут знать. Знать, Алекс, — он надавил голосом. — А от этого знания до следующего бунта и междоусобицы можно будет доплюнуть.
Я посмотрел на Кремль. Нельзя сказать, что я сильно горел желанием лезть в самое пекло, но…
Кто если не я, да?
— Давай сделаем так, — предложил я. — Ты сейчас никуда не едешь, остаешься здесь. На камеры там поработаешь, покомандуешь людьми активно. Детишек вот подняли, убедишься, что все в порядке. А я быстренько сгоняю
Цесаревич резко помрачнел, хотя, казалось бы, куда уж больше:
— Алекс, я не могу тебя просить об этом.
— А ты и не просишь, я сам предложил, — кивнул я. — Где, говоришь, твоих родственничков надо искать?
Москва, уличные бои, Максим Меншиков
Идея присоединиться к зачистке улиц родилась у Максимилиана спонтанно. И, как и всякое спонтанное решение, оказалась блестящей. Меншиков себе даже не представлял, что сможет так быстро собрать столько отличных бойцов рода, которые тупо воспользуются позицией отца о невмешательстве.
Павел Андреевич думал, что отсутствия прямого приказа достаточно, чтобы продолжить балансировать на грани. Ну в самом деле — никто из правящей семьи ведь не призывал благородные рода выступить единым фронтом, чтобы размотать бунтовщиков. И что свои люди не полезут в эту драку, глава был уверен — кому ж захочется сложить голову за чьи-то там красивые слова и амбиции?
Но глава рода просчитался.
Его наследник, впрочем, тоже.
Никто не ожидал, что большая часть княжеской дружины возьмет оружие и со словами «совсем страх потеряли» пойдет метелить все встречаемые на пути недружественные скопления народа.
Когда отряд вышел с территории княжеского особняка, сразу стало понятно две вещи. Первая — Павел Андреевич потерял всякий авторитет у своих людей. И вторая — Максимилиан Павлович его приобрел. А заодно и кое-что дополнительное, о чем княжич в пылу схватки, конечно же, не думал.
О политической независимости от отца.
— О-хо-хо, какие люди! — радостно махнул Ермаков, выходя со своим отрядом из переулка.
— Приветики, — ухмыльнулся Максим.
Княжичи отделились от своих отрядов и подошли друг к другу примерно посередине, чтобы пожать руки.
— Ты как? — спросил Ермаков, мигом растеряв всякую веселость.
— Ну, — пожал плечами Меншиков. — Мне сорвали свидание с Марией, и я испытываю непреодолимое желание кому-нибудь что-нибудь сломать.
— Уверен, вот этого сегодня будет в избытке, — широко улыбнулся Алексей и кивнул на отряд за спиной Максима. — Людей отец дал?
— Людей я взял сам, — ответил парень с какой-то другой, нетипичной для себя интонацией.
— И что Павел Андреевич? — удивился Ермаков.
— Отдирает челюсть с пола, — нехорошо усмехнулся Меншиков.
Тут на соседнем перекрестке раздался взрыв, послышались короткие автоматные очереди, и показалось несколько ну очень дерзко несущихся машин без опознавательных знаков. Княжичи даже не подумали кидаться в разные стороны под защиту своих бойцов. Меншиков привычно поднял щит, а Ермаков вскинул огнестрел.