Империя Дикого леса
Шрифт:
— ДЖУНГЛИ — МЕСТО ОПАСНОЕ. ТЕБЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОНАДОБЯТСЯ НАДЕЖНЫЕ ПАРТНЕРЫ!
Внимание всех в комнате обратилось к Элси, которая стояла, разинув рот, рядом с сестрой. Ни одно высказывание Тины еще никогда не приходилось настолько к месту.
Человек на стуле уцепился за свой шанс:
— Мы — по одну сторону баррикад, ребятки. Вы ненавидите грузчиков? Мы ненавидим грузчиков. Вы ненавидите квинтет? Мы ненавидим квинтет. Нет нужды в бессмысленном насилии, если оно не направлено против наших взаимных врагов, как считаете?
Решительность Майкла, казалось, пошла на убыль.
— Наверное… — начал он.
— Если мы не можем быть друзьями, давайте
Элси улыбнулась ему. Нико Пошольский улыбнулся в ответ.
Глава шестая
Дева возвращается в усадьбу. Ради одного-единственного пера
Прю волновалась — ей предстояло побывать на юге леса впервые с тех пор, как регион охватила волна триумфального переворота, которому она собственнолично дала толчок. Над ней тяжелым грузом нависал вопрос о том, как ее примут, но она не могла думать ни о чем, кроме своего друга Кертиса.
Они расстались в феврале, холодной, дождливой ночью. План воссоединения двух механиков казался безнадежно проваленным, а на головы, словно издеваясь, лил сильный дождь. Когда они попрощались, в ней бушевали гнев и стыд; а еще, когда они попрощались, она осталась беззащитной от последнего нападения лисы-убийцы Дарлы Теннис. Если бы не Эсбен, Прю, без всякого сомнения, была бы сейчас мертва (нежась на мягком бархатном сиденье подпрыгивающей рикши, она на мгновение задумалась о вечном: что бы с ней стало, если бы она погибла? Но тут же тряхнула головой, прогоняя мысль). Нет, она не винила Кертиса; они в самом деле оказались в полном тупике, а он, с тех самых пор как выбрались из подземелий, намеревался разузнать, что случилось с его товарищами — диколесскими разбойниками. Задача возродить Алексея была возложена на Прю; Кертис дал втянуть себя в эту провальную миссию только из верности их дружбе.
Маленький радиоприемник на сиденье рядом с ней заливался мелодичной музыкой, и девочка от души пожелала Кертису удачи, надеясь, что его поиски будут успешными; и все же ей хотелось, чтобы он оказался сейчас здесь и был свидетелем ее возвращения в Южный лес. И, возможно, ее совсем немного колола неуверенность — из страха, что ее забыли или что она вовсе не обязательно будет здесь в такой безопасности, как предполагала.
Рикша попала колесом в выбоину на гравийной дороге; барсук извинился:
— Как вам там сидится?
— Хорошо, спасибо, — заверила Прю. Деревья пролетали мимо, будто телефонные столбы. Над хвойными лапами урывками появлялось небо. Между стволов мелькали здания: крошечные сараи и дома, словно выросшие из самой почвы, с земляными крышами, белыми оштукатуренными стенами и плетнями из кизила вокруг ухоженных садиков. Со своего места Прю видела затылок барсука; он покачал головой и еще раз бросил взгляд через плечо. Она потеряла счет тому, сколько раз он так сделал с момента начала их короткого путешествия.
— Жена мне не поверит. Я везу Велосипедную Деву на своей скромной рикше.
Прю покраснела:
— Да ничего особенного. Я просто девочка.
— Девочка? — изумленно воскликнул барсук. — Вы в одиночку свергли режим Свика; спасли всех нас, простых горожан, от этого страшного, злого человека и всех его приспешников. Выпустили всех пленников из тюрьмы! — он повторил ее слова. — «Просто девочка».
— А как там теперь дела? — спросила она. Мысли по-прежнему метались от волнения перед грядущим. — Меня так долго не было.
— О, вы заметите, что все очень сильно изменилось, миледи, — сообщил барсук. — Я просто скромный возница рикши, я стараюсь не вмешиваться в политику. Скажу так: сейчас нам лучше, чем во времена Ларса Свика и его шайки.
— Это приятно. Но все равно немного волнительно. Как я появлюсь после такого долгого отсутствия, — сказала она.
— О, миледи. Подозреваю, вы будете приятно удивлены. Вы в наших краях стали кем-то вроде национальной героини. Вас ведь даже в песне увековечили.
— В песне? — спросила Прю, не сумев сдержать любопытства.
— Хотите сказать, вы ни разу не слышали «Взятие тюрьмы»?
— Нет, ни разу.
— Я бы сам спел, да со слухом у меня неважно. А вот по радио скоро передадут. Ее каждый час включают, — сказал барсук.
— Мне повезло.
Возница продолжал:
— Пожалуй, единственные, от кого не услышишь этих песен — это халифы. Они говорят, мол, это просто ностальгия.
— Халифы?
— Вам еще много чего надо узнать, — вздохнул зверек. — Халифы — члены Синода, мистики, которые медитируют у Сухого Древа. Во времена Свика особой силы они не имели; Ларс следовал по стопам своего дяди Григора и всегда пекся о том, чтобы Южный лес был государством светским. Незапятнанным, так сказать, религией. Но другие времена — другие нравы. Когда Свика погнали, Синод как из-под земли вырос со всеми своими приспешниками; они, оказывается, и не переставали тайно молиться Древу у себя по домам. По мне, так это дало людям надежду, коли раньше ее не было. А уж с тем, какая суровая была зима, поддержка никому не мешала.
Они погрузились в молчание — Прю глядела на пролетающие мимо деревья, а барсук тихонько подпевал радио. Когда между песнями наступил перерыв, он с радостью обратил ее внимание на фанфары, предвещавшие следующий номер программы.
— Вот оно! — сказал он. — Я же говорил, каждый час играют «Взятие тюрьмы».
Прю внимательно прислушалась к словам, которые неслись из единственного динамика в потоке помех:
Шли на штурм темницы страшной Мы погожим майским днем. Дева на велосипеде Нас вперед вела на нем. Мы «Ура!» ей все кричали, Маку слали мы привет. А врага взашей прогнали, Пленных вызволив на свет.На третьей строфе барсук и сам начал подпевать:
Помни штурм темницы страшной — Средоточья всех невзгод. Авианцы, братья наши, Снова взмыли в небосвод. Смерть нацистам гада Свика Каждый требует из нас! Дети их пусть слышат крики — Дева строгий шлет приказ. Не напрасно проливали Здесь герои кровь свою — Взятие тюрьмы свободу Подарило нам в бою.