Империя Греха
Шрифт:
Какого черта я расстраиваюсь из-за того, что она могла сказать «да»?
Что если бы ей дали шанс, Анастасия снова стала бы своей любимой гребаной Венди и улетела бы из этого мира.
В том числе и от меня.
Глава 21
Анастасия
Шорох пробуждает меня.
На мгновение мне кажется, что я вернулась в свой дом, что произошла чрезвычайная ситуация и всем нужно эвакуироваться.
Но прежде,
У меня вырывается вздох, но он застревает в горле, когда я различаю причину шороха.
Нокс.
Я частично лежу на нем, как мы делали каждую ночь в течение двух недель с тех пор, как он начал жить здесь. Поскольку мой сон обычно крепкий, то просыпаюсь я только тогда, когда срабатывает будильник. Множественное число. Это первый раз, когда меня вытащили из сна посреди ночи; это из-за Red Bull, который я пила вчера днем с Гвен и Крисом. Я сказала им, что кофеин портит мой организм, но они назвали меня странной за то, что я никогда в своей двадцатилетней жизни не пробовала энергетический напиток, и моя гордость была уязвлена, так что я выпила его.
Я рада, что выпила. Иначе я бы не увидела сцену под собой.
Глаза Нокса закрыты, пот покрывает его обнаженную грудь и блестит на фоне татуировок. В темноте самурай выглядит жутко, даже призрачно. Я нажимаю на фонарик своего телефона, заливая комнату мягким белым светом, а затем медленно трясу его за плечо.
Похоже, ему снится кошмар, очень страшный кошмар, судя по тому, как сжаты его губы, и по тому, как его красивое лицо похоже на агонию.
Это больно. Видеть, как он так глубоко мучается, все равно, что быть разрезанным и истекать кровью.
— Нокс... — шепчу я. — Проснись.
Моя свободная рука гладит его щеку, и я пытаюсь разгладить морщины между его бровями, но с каждой секундой они становятся все глубже.
— Нокс... пожалуйста, проснись...
Мои слова превращаются в вопль, когда он хватает меня за плечо и оттаскивает от себя. Мне кажется, что я вот-вот слечу с дивана и упаду на пол головой вперед, но моя спина ударяется о подушку, и надо мной нависает огромное тело.
Нокс.
Он смотрит на меня стеклянным взглядом, ореховый цвет его глаз приглушен, а мышцы плеч и груди напряжены. Одна рука хватает меня за плечо, а другая тянется к горлу. Но он не хватает ее по бокам, где у меня немного кружится голова, но я совершенно не испытываю удовольствия, как он обычно делает.
На этот раз он душит меня.
Как будто его единственная цель — задушить меня до смерти.
Мои легкие горят от недостатка кислорода, и я пытаюсь биться под ним, ногти впиваются в его руку, но это похоже на борьбу муравья с буйволом. Я не могу сдвинуть его ни на сантиметр.
И самое ужасное, что он, кажется, не видит меня.
— Н-нокс... — задыхаюсь я.
Он моргает несколько раз и замирает. Он не отпускает меня, но и не пытается активно задушить до смерти.
Медленно, слишком медленно, золотой блеск просачивается в его глаза, и он отталкивается
— Блядь!
Я втягиваю носом большое количество воздуха и морщусь от жжения при каждом вдохе и выдохе.
Прежде чем я успеваю сориентироваться, сильные руки хватают меня за плечи и притягивают в сидячее положение. Я смотрю в глаза Нокса, и меня охватывает дикое чувство комфорта.
Мысль о том, что я потеряла его даже на мгновение, наполнила меня проклятым беспокойством.
— Ты в порядке? — он осматривает меня, затем его лицо кривится от боли, когда он сосредотачивается на моей шее. — Черт возьми.
— Я в порядке.
— Красные следы на твоей шее говорят об обратном.
— Пустяки.
— Это не пустяки. Я только что чуть не задушил тебя.
— Но не задушил.
— Какого хрена ты вообще ко мне прикоснулась? Обычно ты отключаешься до утра.
— Подожди... значит ли это, что это происходит часто?
Он молчит, его острая челюсть напряжена, будто он что-то подавляет.
Подойдя ближе, я кладу свои нетвердые пальцы на его щеки, обхватывая их.
— Что мучает тебя настолько, что тебе постоянно снятся кошмары об этом?
— Почему тебя это должно волновать?
В его тоне нет обвинения.
На самом деле, он звучит немного уязвимо, словно хочет, чтобы меня это волновало, но боится, что не будет.
— Почему не должно? Я не хочу, чтобы тебе было больно.
Я провожу пальцами по его щекам, и он прижимается к ним.
В последнее время он часто так делает, когда я прикасаюсь к нему, читаю ли я ему фэнтези, смотрим ли мы фильмы или криминальные сериалы. Согласно его правилам, он всегда прикасается ко мне, пока я не могу сосредоточиться на том, что читаю, но сейчас это кажется более интимным.
Мы вошли в мирный ритм, который иногда пугает меня до смерти. Это кажется слишком реальным и слишком непохожим на то, с чего мы начинали.
Сейчас у нас так много ниточек, что я не могу их сосчитать.
— Я в порядке, — говорит он холодно, кажется, больше контролируя себя.
— Очевидно, что нет. Скажи мне, Нокс. В чем дело?
— Если я скажу, если я обнажусь перед тобой, ты сделаешь то же самое?
Я задыхаюсь, мои пальцы замирают на его лице.
— Я не могу говорить о своем прошлом. Это опасно.
— Возможно, и мое тоже. Так что, думаю, мы оба оставим все как есть.
Он начинает отпускать меня, но я обхватываю его ногами за талию, не давая ему встать.
— Это не имеет значения.
Нокс бросает на меня вопросительный взгляд, но остается на месте.
— Ничего страшного, если наше прошлое останется в прошлом. Мы можем пока сосредоточиться на настоящем.
— Пока?
— Моя мама однажды сказала мне, что мы не можем убежать от нашего прошлого навсегда. Настанет день, когда нам придется встретиться с ним лицом к лицу. — я прижимаюсь губами к его губам, позволяя себе почувствовать его вкус на своем языке. — Но этот день не сегодня.