Империя и одиссея. Бриннеры в Дальневосточной России и за ее пределами
Шрифт:
«Полная анархия» [58] , по словам военного губернатора, воцарилась во Владивостоке 12 ноября 1905 года после чтения царского манифеста в соборе [59] : следующие три дня в уличных столкновениях погибло 38 человек, некоторые – прямо перед домом Бринеров на Светланской. Вспышка эта носила чисто политический характер – те, кто поддерживал избранную Думу, сражались со сторонниками абсолютного самодержавия.
58
Там же, стр. 102.
59
См. также письма г-жи Прей от 12–17 ноября 1905 г. в: Элеонора Лорд Прей, Избранные
• 6 •
Смута после революции 1905 года постепенно улеглась, и Жюль Бринер – ему уже исполнилось пятьдесят семь – сосредоточился на новом предприятии, которому суждено будет сыграть значительную роль на следующем отрезке российской истории. Девятью годами ранее, уже готовясь ко встрече с корейским императором, он начал осуществлять громадный горнодобывающий проект, хотя до сих пор ввести его в строй толком не удалось. Сначала его отвлекала корейская концессия, затем Боксерское восстание, за ним – Русско-японская война и революция 1905 года, но в итоге ему удалось запустить одно из ценнейших и долговечнейших своих промышленных предприятий, а с ним и основать новый городок, выстроенный в глуши практически на пустом месте. Так к его империи, прежде охватывавшей судоходство и добычу леса, добавилось горное дело.
В 1896 году знакомые искатели женьшеня, заходившие к Янковскому за пантами, молодыми рогами пятнистых оленей, которых разводил у себя на полуострове Янковский, – они также использовались в традиционной восточной медицине, – принесли ему образцы руды, найденные в пятистах километрах к северу от Владивостока. Образцы увидел Жюль; китайцы думали, что это серебро, и предложили показать ему место, где они их нашли. В образцах действительно содержалось серебро, но главным образом – каламин, высококачественный цинксодержащий минерал. Подвергнув образцы анализу, Жюль призвал на помощь талантливого русского исследователя Сергея Масленникова. Несколько месяцев спустя небольшая поисковая партия, в составе которой находился известный немецкий геолог, выступила в тайгу Сихотэ-Алиня вдоль реки, которую немногочисленные местные жители называли Тетюхе.
Искатели женьшеня провели их нелегким путем, последний отрезок – пешком, разведчикам пришлось отбиваться от диких кабанов, а подъем на восемьсот футов в горы был опасен. Там в подлеске расчистили небольшую площадку, в склоне горы, ровно в том месте, где были найдены первые образцы, пробили шурф. После долгих изысканий немецкий геолог объявил, что запасы руды на этом участке стоят ее извлечения. В 1897 году, приобретя у российского правительства права на добычу полезных ископаемых, Жюль водрузил здесь металлический знак пятнадцатифутовой высоты, определявший этот участок как «Первый рудник». В том году выработка оказалась незначительной – всего тысяча тонн. Меж тем 17-летний юноша по имени Федор Силин помогал геологоразведочным партиям Бринера отыскивать и другие горизонты залегания руд на горе, обещавшие богатую добычу цинка и свинца. Бригады рабочих вручную рыли там открытые карьеры. Позднее разработали еще несколько горных отводов, названных Жюлем в честь жены и детей: «Натальевский», «Борисовский», «Леонидовский» и т. д. – то были серные рудники с большим содержанием свинца, цинка и серебра. Несколько этих рудников действуют и сейчас, столетие спустя.
В 1897 году, по пути в Санкт-Петербург перед тем, как предложить концессию на реке Ялу царю Николаю II, Жюль начал планировать для этого места крупное механизированное производство. Никогда еще не начинал он такого громадного и сложного предприятия – глубоко в тайге, без местной рабочей силы и поселка, где она могла бы размещаться. Он уже убедился, что перевозить руду по суше через горы невыгодно; придется доставлять ее к побережью всего в 30 километрах оттуда. Естественная бухта Японского моря станет для этого предприятия портом; здесь руду будут грузить на суда и переправлять в промышленные порты Европы.
Но и такая переброска руды представляла собой немалые трудности. Жюль понимал, что придется строить свою железную дорогу. Ее очевидная стоимость превзойдет любые прибыли от рудников еще на много лет вперед; но поскольку пассажиров она перевозить не будет, ей и не обязательно быть полноформатной железной дорогой. О поездах Жюль задумывался с тех пор, как тридцатью годами ранее вопрос о трамваях и железных дорогах возник в Шанхае. Вместе с отцами Владивостока они также начали обсуждать и постройку трамвайной системы в городе.
Наконец в Тетюхе Жюль решил проложить узкоколейку [60] : небольшие вагонетки
60
Этой частью истории я обязан неопубликованному отчету Ч. Э. (или Э. Ч.) Кидда о рудниках, озаглавленному «Тетюхе: история Тетюхинских рудников в Сибири» (Лондон, 1980), каковой мне любезно позволили использовать наследники мистера Кидда. Копию документа из архивов Лондонской школы экономики мне предоставил Джонни Видер, королевский адвокат Королевского колледжа, Университет Лондона, перед кем я в долгу за значительную часть информации о Тетюхе: В. В. Видер занимался исследованиями этого предприятия для своей работы «Горнодобывающая концессия Тетюхе, 1924–1932 гг.: русско-швейцарская история (где не лаяла арбитражная собака)», опубликованной в: Liber Amicorum Claude Reymond: Autour de l’Arbitrage, Париж: Эдисьон Жюри-Классёр, 2004. Кроме того, нынешние владельцы концессии Тетюхе «Дальполиметалл» организовали для меня в 2004 году продолжительную экскурсию по рудникам и всему этого району, когда я услышал и множество рассказов местных жителей.
Даже более-менее точный расчет стоимости рудников Бринера оказался задачей не из простых. Предоставив в кредит все тяжелое горное оборудование, кёльнская компания «Хумбольдт-Кальк АГ» стала значительным вкладчиком капитала в компании, где мажоритарным акционером выступали «Бринер и Ко.». Кроме того, они выстроили громадную теплоэлектростанцию для всего предприятия, а также нового поселка Тетюхе, впоследствии переименованного в Дальнегорск. «Хумбольдт-Кальк» предоставляли щековые дробилки и вальцы, а также выстроили обогатительный завод – с тем, чтобы в итоге предприятие выпускало обогащенную руду. Наклонная вагонеточная линия «Бремсбергер» спускала ее с Верхнего рудника на три сотни ярдов к главной железнодорожной ветке. Все материалы для этого производства, включая рельсы и стальной пирс, способный выдержать вагонетки с рудой, доставлялись из Европы к мысу Бринера, на котором Жюль для своего нового порта тоже возвел маяк (отличающийся по конструкции от первого, построенного в Сидеми).
Рудники требовали много рабочих рук, в итоге на работу там каждый день выходило до трех тысяч человек – они вместе со своими семьями и стали первыми жителями Тетюхе. Но сперва их сюда надо было переселить. И ближе к небольшой гавани возникла деревушка портовых грузчиков и моряков, названная Бринеровкой.
Положение Жюля как купца первой гильдии оказалось незаменимым – оно настоятельно требовалось для привлечения промышленного капитала. За предыдущие сорок лет объемы российской промышленности выросли пятикратно – в немалой степени благодаря политике Сергея Витте, поощрявшего иностранные капиталовложения. Для Тетюхе Жюль искал иностранный капитал в миллион рублей (приблизительно соответствует нынешним 10 миллионам долларов). К 1907 году он обеспечил себе необходимые средства – от немецкого вкладчика по имени Арон Гирш. С помощью старшего сына Леонида Жюль принялся собирать воедино все элементы. В апреле 1908 года триста тонн цинковой руды с Верхнего рудника на конных повозках по немощеной дороге перевезли в Рудную и погрузили на пароход «Селун», который ушел в Германию. Тем же сентябрем началось строительство узкоколейки, введенной в действие к следующей весне, под значительной охраной: в этом регионе тоже не прекращали свирепствовать банды хунхузов, а также амурские тигры. Жюль отправил запрос, чтобы регион патрулировался регулярными войсками, но на бандитской территории они были почти бесполезны.
Кроме того, он всеми силами старался удовлетворять нужды рабочих (первоначально – около тысячи человек), делал все, чтобы они были накормлены и не отвлекались от работы; столетие спустя старожилы Дальнегорска еще помнили, с каким вниманием Жюль относился к их дедам. Раз в неделю «Бринер и Ко.» доставляли мешки овощей, картофеля и муки прямо к дверям горняков. Для своих работников и членов их семей он предоставил бесплатный лазарет. Кроме того, он давал им возможности экономить: по желанию горняков часть заработной платы они могли получать одеждой хорошего качества, которую Жюль завозил сюда морем – зная, что иначе новой одежды членам этой удаленной от цивилизации общины не добыть никак.