Империя Мёртвых
Шрифт:
Имя этого мужчины Джон Фатте. И он крепко держит в руках оружие, враждебно оглядывая арбалетчика и старика в машине. Он изучает их, старается использовать все, что покажется ему полезным. Но он не выдает себя. Он не должен говорить, что он отец их пленных – это сделает брешь в его защите, придаст ему слабостей.
– О, боже мой… - ей казалось, её сердце остановилось в эту секунду.
Она снова и снова смотрела в прицел, потом отводила взгляд, потом снова смотрела, протирала глаза, как это делают мультяшные герои.
– Я сошла с ума, - сердце Джулиетт колотилось как бешенное,
Она не верила своим глазам и отчетливо понимала, что свихнулась. Там, в том изображении, что передавала ей оптика, она видела лицо своего отца! Отца, который жил в Анкоридже, в данный момент являющимся какой-то автономной авторитарной страной, прячущейся за высоченной стеной. А теперь он здесь – вот он! Это его настороженный взгляд, его походка.
«Да, черт, возьми, это не он. Это просто какой-то похожий мужик», - кричали мысли в голове снайпера.
Но эти мысли звучали крайне неубедительно. Здравый смысл говорил сам за себя. Это он. Но правдиво ли то, что она видит? Вот в чем вопрос. Руки Джулиет ходили ходуном, изображение, наблюдаемое в прицел тряслось, это не давало как следует погрузиться в черты лица исследуемого человека, и чем хуже было видно его лицо, тем четче девушка понимала, что видит именно своего отца. Сомневалась только в том, реальность ли это?
Время текло, а слежка больше велась за тем мужчиной, нежели за воротами склада. Уже и Андреа давно вышла наружу, расстроенная, и мужчины вроде как потеряли напряжение при виде друг друга – все, кроме Джона. Он по-прежнему был настроен враждебно, не ослаблял хватки, держа автомат в руках.
– Я записываю все, что происходит, кто-то же должен рассказать свою историю об этом мире… - говорил Милтон, обращаясь к
Хершелу через наполовину открытое окно.
– Возможно, - согласился старик.
– Если будет, кому её рассказывать.
– Могу я поинтересоваться, как вы потеряли ногу? – сделав порыв вперед, с любопытством заглядывая внутрь машины, спросил советник Губернатора.
– Меня укусили.
– И вы ампутировали ногу? – с удивлением и восхищением одновременно спросил Милтон.
Хершел кивнул:
– Я не единственный, у кого такая медаль.
Милтон принялся закидывать старика вопросами, но тот в спокойствии сохранял молчание. Этот парень не был плохим. Он был любознательным, заинтересованным, он был отчасти наивен и глуп, а тот латинос с оружием…он тоже не был злым. Обозленным, возможно. Но не злым. И даже с натяжкой его можно было назвать убийцей. Скорее всего, даже нет. Но им всем сегодня предстояло умереть. Какими бы хорошими они не были, как бы красиво не звучали их речи, как бы дружелюбно не звучали их души…Хершел с грустью в глазах окинул взглядом Милтона, сжал оружие в руках покрепче, и отвел взгляд в сторону. Всем им предстоит умереть…
Дэрил тоже жалел, что ему придется не раз сегодня выстрелить в человека. Он научился видеть людей уже очень давно, и они могли бы избежать пули, если бы не оказались здесь и сейчас.
«А может мне прервать все? Спрыгнуть и подбежать к нему! Может все образуется тогда?»- лихорадочно
Она металась из стороны в сторону, между «остаться на дереве» и «бежать к отцу, сломя голову». Потому что не верила в реальность происходящего.
«Как я смогу стрелять, если у меня глюки? Сейчас вот выйдут два Рика из склада, и что мне делать?» - на лбу у девушки давно проступил пот и теперь краска, маскирующая ее лицо, приобрела вязкую стекающую вниз консистенцию.
Она продолжала держать пост, теперь уже стараясь не наводить прицел на предполагаемого отца. Она навела его на двери ангара, стараясь всеми силами сосредоточиться на своей миссии.
Даже будучи уверенным в ее меткости, даже склоняясь к тому, что их расположение на местности будет выгодным и перестрелка пройдет гладко, полицейский не был спокоен. Что-то обязательно могло пойти не так. Перед ним стоял стакан с виски, великодушно налитый Губернатором.
– Вот так я потерял свою жену… - закончил рассказ человек с повязкой на глазу.
«Он пытается разбудить во мне стереотипного копа?» - со скепсисом глядя на собеседника, подумал Рик.
Что-то обязательно может пойти не так…Даже не потому, что от Джулиет можно ожидать всего что угодно, а потому что просчитать все действия человека нельзя. Мало того там Андреа. Она не посвящена в их план, но на ней нет никакой вины.
«Пусть сегодня никто не умрет кроме него», - подумал Граймс и хлебнул предложенного напитка.
Что мы делаем, когда видим паука? Большого, страшного…Берем тапок и бабах! Правильный ответ. Почему Джули сидит на дереве в виде неподвижно застывшей статуи, направив оружие на Губернатора? Тюрьма ведь не просто ненавидит его. Она его боится.
Внезапно раздвижные двери со скрипом отворяются, Рик очень быстро чешет в сторону машины. Он бросает очень краткий, но ожидающий взгляд в сторону леса. Он ведет себя несколько нервно, Джулиетт тут же пронизывает чувство беспокойства за сохранность их плана.
Что собирается делать Губернатор?
«На его месте я бы убила Рика еще там, на складе…а он идет к машине», - промелькнуло в голове у Фатте.
Но ее пальцы не тянутся нажать на курок, она переводит прицел в сторону своего «так называемого отца». Глюк не потерял своей силы. Отец остался отцом, черты его лица и поведения не изменились. Вот Губернатор уже подходит к машине.
Отображение нервности появилось даже на лице Диксона.
«Чего она медлит, блять?» - подумал он, напряженно сжав губы в тонкую полоску.
Граймс остановился, достигнув машины. Снова опрометчивый взгляд на лес.
– Что-то не так, шериф? – с усмешкой произнес Губернатор, хотя на его лице отобразилось беспокойство. Он тоже кинул краткий взгляд в сторону деревьев, и потянул руку к двери машины.
Сердце Джулиетт колотилось с бешенной силой. Сейчас выстрел, и моментально начнется перестрелка. Убьют первым наиболее враждебного, а это явно не очкарик и даже не латинос, а ее отец, каким бы нереальным он не казался. Она медлит. Она видит, как на лице Губернатора отображается беспокойство, будто он чует, что его единственный глаз в центре разметки оптического прицела.