Империя, не ведавшая поражений
Шрифт:
Тэйн промолчал, все еще ничего не понимая.
— Они этого не потерпят, — сказала Рула. — Будут неприятности.
Тома пожал плечами.
— Неприятности есть всегда. В этом суть жизни, — голос его звучал по-философски беззаботно, но Тэйн почувствовал тщательно скрываемый страх. — Вероятно, сегодня вечером они снова явятся…
— Ты пьян, — бросила Рула. — Ты никуда не…
— Рула, пора с этим кончать. Кто-то должен им показать, что всему есть предел. Для нас он уже настал. Коску следующие. Остальные не могут…
— Тэйн,
Тэйн смотрел на них, чувствуя в воздухе почти ощутимый запах страха. Молча посмотрев в глаза Томы, он протянул ему пиво, проигнорировав просьбу Рулы. Затем он вернулся в кузницу, вложив всю энергию в накачку мехов и удары молотом по раскаленному железу. Он не мог позволить себе вмешаться в их спор, касавшийся только их самих.
Но он не мог заставить себя перестать думать и чувствовать. Он все сильнее стучал молотом, охваченный внезапным гневом.
Тэйн продолжал колотить по железу, пока, казалось, не начали звенеть окружавшие его холмы. Как бы он ни пытался оставаться нейтральным, ответственность лежала теперь и на нем. Нужно было защитить Тому от последствий его напускной бравады.
— Тэйн?
Грохот молота прервался.
— Стебан? Так рано?
— Уже почти темно.
— Похоже, я потерял счет времени. — Он посмотрел на свою работу, которая почти подошла к концу, пока он был занят собственными мыслями. — Что случилось?
— Ты научишь меня быть солдатом?
Тэйн вонзил щипцы в кучу углей, словно в ней находилось сердце врага.
— Вряд ли. Твоя мать…
— Ей все равно. Она все время говорит мне, чтобы я чему-нибудь научился.
— Она вовсе не имеет в виду, чтобы ты стал солдатом. Она имеет в виду уроки твоего отца.
— Тэйн, учиться писать и считать скучно. И что хорошего принесло это умение моему папе? Все равно он учит меня только потому, что его заставляет мама.
«В каком мире живет Рула и что на самом деле под маской ее лица?» — подумал Тэйн.
Вряд ли это был счастливый мир. В нем умерло слишком много надежд. Время не пощадило ее. Она превратилась в автомат, проживающий каждый день с наименьшими хлопотами.
— Скучно, но важно. Что толку от солдата, который не умеет читать или писать? Все, что он может — держать копье.
— А ты умеешь читать?
— На шести языках. Каждый солдат в моей армии учит не меньше двух. Стать солдатом в моей стране — примерно как стать жрецом в твоей, Стебан.
«Рула, — подумал он. — Почему я считаю тебя единственной в своем роде, когда ты всего лишь одна из миллиона одинаковых сестер, разбросанных по феодальному западу?» Весь субконтинент был распростерт под пятой угнетения и отчаяния, тягостного постоянства и неизменности, словно высохший лес, который могла воспламенить малейшая искра, брошенная несущим надежду мессией.
— Подготовка солдата заключается не просто в том, чтобы научить его обращаться с мечом, Стебан. Я могу обучить тебя фехтовать, но
— Собираешься болтать всю ночь, малыш? Заводи овец в загоны.
Тома прислонился к дверному косяку с кувшином пива в руке. Тэйн ощущал нараставший внутри него гнев, столь же непредсказуемый, как летняя гроза.
— Займись овцами, Стебан. Потом помогу их напоить.
Он прибрался в кузнице, затем привел себя в порядок, а потом носил воду, пока Рула не позвала их ужинать.
Напряженная атмосфера висела над столом, словно густой туман над зловонным болотом, и средоточием ее был Тэйн. Рула хотела, чтобы он сдерживал Тому. Тома хотел, чтобы Тэйн его поддержал. А Стебан хотел получить магический доступ в волшебный мир, который его дядя создал из самой кровавой, самой бездарной и самой бессмысленной войны недавних времен. Тэйн ел молча.
— Я почти закончил втулки и подшипники для вала, — наконец сказал он. — Завтра можем начать строить башню.
Тома что-то проворчал.
Тэйн пожал плечами. На настроение Томы невозможно было повлиять.
Он бросил взгляд на Рулу, в глазах которой все так же читалась немая просьба. Поднявшись, он взял кувшин с пивом, сломал печать и отхлебнул.
— За мельницу, — он передал пиво Томе. — Стебан, пойдем принесем оставшуюся воду.
За время ужина поднялся легкий ветерок. Приятный и влажный, он предвещал дождь. В сторону гор по небу быстро ползли тучи, заслоняя звезды. Возможно, подумал Тэйн, погода обеспечит Руле то, чего не мог обеспечить он.
— Мама с папой злятся друг на друга, да?
— Похоже на то.
— Из-за Коску?
— Да, — путь от источника словно стал длиннее.
— Папа боится. Кайдаровцев, — разочарованно проговорил Стебан.
— Полагаю, на то есть причины.
Тэйн не встретил ни одного из наемников барона. Не встретил он и никого из соседей. Никто не приходил, и сам он не наносил никому визитов во время своих вылазок.
— Солдатам никогда не страшно.
— Неправда, Стебан, — усмехнулся Тэйн. — Солдатам всегда страшно. Мы просто учимся преодолевать страх. Твоему папе не приходилось этому учиться, когда вы жили в городе, и теперь он пытается наверстать упущенное.
— Я бы показал этим кайдаровцам. Так же как и тому волку.
— Волк был только один, Стебан. Кайдаровцев много.
— Всего семеро. И Ведьма.
— Семеро? И Ведьма?
— Ну да. Торфин. Бодель. Гримнир. Олаг. Остальных не помню.
— А ведьма? Кто она?
Стебан ответил не сразу.
— Она велит им, что делать. Папа говорит, что с бароном было все в порядке, пока она не пришла в Башню.
— Вот как?
Еще один кусочек головоломки. Кто бы мог подумать, что этот спокойный зеленый край, столь малонаселенный, окажется столь пугающим и загадочным?