Империя под угрозой. Для служебного пользования
Шрифт:
— Я вам тоже нужна? — интересуется Лизавета.
— Очень, — честно отвечает Сергей, одаряя проводницу проникновенным взором.
— Хорошо, я пойду собираться.
Она удаляется, провожаемая изумленными взглядами двух мужчин, вероятно не ожидавших от нее столь быстрого отказа от сопротивления. Впрочем, нет, полного отсутствия сопротивления. А молодец, она мне нравится. Осталось упросить Боровикова.
— Тем, Темочка, — прошу я, чуть не плача, — я не как Учитель ученика тебя прошу, а как друга. Помоги мне. Ты — шестерка. Я — семерка.
Артем глядит на меня удивленно.
— Я же не отказываюсь, — проговаривает он, — но, согласись, это несколько странно для тебя. Бросить работу, наплевать на свой долг, как Мастера и сбежать…
— Тема, — умоляю я, — хочешь, я тебе откроюсь, ты увидишь, что никаких левых замыслов во мне нет.
Я поспешно распахиваю свое сознание перед ним, пока не передумал.
Артем смотрит на меня, растерянно моргая.
— Майя, — наконец как-то неуверенно произносит он, — ты не светишься.
— В смысле? — удивляюсь я.
— Я почти ничего не могу в тебе прочитать.
Недоуменно хлопаю ресницами и молчу. Излишняя скрытность никогда не была мне присуща.
— Может, твоя беременность… — начинает говорить Артем, и я вздрагиваю. Одновременно с Серегой.
— Какая беременность? — переспрашиваю я, нервно сглатывая.
Глаза Боровикова еще больше расширяются.
— Примерно четыре недели, — осторожно произносит он.
О-паньки, приехали!
— А ты не знала?
— Мне, понимаешь ли, как-то некогда было об этом задуматься, — бормочу я.
Ситуация осложняется.
— Отец ребенка — проводник? — интересуется Артем.
— Ну да, — вяло отвечаю я, — я дама примерная. Кроме мужа ни с кем…
— Тогда понятно, почему ты закрылась! Ребенок не хочет, чтобы тебя читали.
— Угу, — снова бормочу я, — в месяц он уже чего-то не хочет. Что же будет лет через пятнадцать?
Перевожу взгляд на Серегу. Тот аж светится. Как же, он ведь скоро станет дядей! В очередной раз. Нашел, чем гордиться. А мой поход? Жанна Д amp;#арк, она вообще была девственницей, и ей ничего не мешало бодро скакать на белом коне перед войсками! Пузо уж точно не выпирало из-под кирасы. С другой стороны, я, прямо-таки, феноменальна. И ученики-то у меня живучие (вон, достаточно на Боровикова посмотреть — здоровенький и розовенький, как поросеночек), и Мастера ну очень редко детей заводят, а я вот могу.
Нет, физически, женщины-Мастера, конечно, на это способны. Но смысл рожать дитя, если у тебя его сразу отбирают и передают на воспитание в интернат? И не потому, что того требуют интересы государства. А потому что в противном случае ребенок вырастет инвалидом. Ну и рожай после этого! А я вот могу. Запросто. Потому что кровь проводника — не шутка, защищает этого младенца от любых инсинуаций с моей стороны. Какая прелесть! Осталось только отыскать его папашу, вырвать того из лап вредителей или уговорить оставить противоправные действия, если он, конечно, их совершает, и
М-да, ржать-то я на эту тему могу долго, но волноваться все равно не перестану. Где там мой Егорушка? Так, сейчас буду плакать, но теперь, по крайней мере, понятно, отчего. Эмоциональный фон у меня нестабилен. Гормоны бродят.
Артем молча протягивает мне кусок бинта, заменяющего, вероятно, носовой платок.
— Май, — говорит Серега, — так, может, ты не пойдешь с нами?
Я от удивления аж рыдать перестаю.
— Ты чего, — спрашиваю, — а смысл вам тогда без меня идти? Так мы с Артемом хоть что-то сделать можем.
— Ну а ты нормально себя чувствуешь? — беспокоится родственник, — ты уверена, что сможешь?
— Понимаешь, — отвечаю, — беременность — это не рак. Короче, не смертельно. Я сейчас тебе все сразу объясню, ладно? Чтобы потом вопросов не было. Твой брат — сильный и умный человек. Рядом с ним я могла позволить себе роскошь чувствовать себя слабой и беспомощной. И для того, чтобы вернуть себе это замечательное ощущение, я готова развалить полстраны. Говорит во мне исключительно эгоизм, и ничего более. А потому я и сама пойду, и всех, кого надо, на ратные подвиги подвигну. Все ясно?
Конечно, ему ясно! Вон как глазки сразу заблестели.
И только Артем не удерживается от комментария.
— Надо же, — говорит, — на что только женщина не пойдет, чтобы ее беззащитной посчитали — и дом подожжет, и армию остановит.
Польщено улыбаюсь. Я такая!
Весело загружаемся в автомобиль. Лизавета кидает в багажник сумку с вещами и термос. Боровиков аккуратно укладывает туда чемоданчик с медикаментами.
— Золотце, — вкрадчиво интересуюсь я, — а у тебя там, вот чисто случайно, глюкозы нет?
— Есть, — отвечает он и удовлетворенно улыбается.
— А капельницу, если что, ты соорудить сможешь?
— Обижаешь, да?
— Артем! — восклицаю, — Я тебя практически люблю.
Он стремительно краснеет. Стоп. Стоп! Мне ему такое говорить никак нельзя. Он же ученик. Вот дура! Ладно, возьмем на заметку.
Глава. 4
Через двадцать минут мы весело трясемся во внедорожнике, ползущем по грунтовой дороге. Мы с Серегой на передних сидениях. Боровиков и Лизавета — сзади.
— Нам, наверное, нужно оружие, — задумчиво произносит Боровиков.
Мы с Серегой переглядываемся. Забавно, что нам напомнил об этом бывший Мастер Врачевания, а мы сами в спешке как-то не озаботились решением данной проблемы.
— Где будем брать? — интересуется Сергей, умудряясь поглядывать и за дорогой, и на меня, — вернемся в Стапин и ограбим склад вооружения?
Заманчивое предложение.
— Нет, — говорю после двух минут раздумий, — мы и так там навредили. У них война на носу, а мы будем оружие воровать. Нехорошо. Но сама идея грабежа мне нравится, а потому мы поедем в Темск. Брать арсенал Инквизиции.